Другими словами, Москва и местные элиты пытаются восстановить ту систему равновесия сил, которая существовала в этой многонациональной республике до назначения на пост Алиева. Последний явно не смог удержать ситуацию под контролем и фактически спровоцировал начало войны между крупными кланами, представляющими основные местные народности.

Хотя со стороны обострение ситуации в Дагестане в последние годы – многочисленные теракты и убийства милиционеров и чиновников – выглядит как продолжение войны с исламским подпольем, на самом деле, здесь, скорее всего, идет война за влияние, за должности, за контроль доходных мест. Любой проигравший или, наоборот, победивший клан способен зачастую с оружием в руках отстаивать свои позиции и место под солнцем.

Похоже, при аварце Алиеве внутренняя политика перестала быть в меру гибкой и умной, как это было при старом даргинце Магомедове. Поэтому как жесткость Алиева, так, возможно, и его слабость, собственно, и привели к тому, что прежние правила перестали действовать, система пошла в разнос и началась открытая война.

Формальное распределение должностей между этническими группами Дагестана оказалось в итоге недостаточным. Необходимо уметь балансировать между интересами кланов, поддерживать между ними хрупкий мир, установить правила игры, уметь проявить жесткость в отношении тех, кто их нарушает. В общем, нужно было быть восточным политиком в ситуации, когда у тебя в обществе много самостоятельных игроков и ты не можешь быть единственной доминирующей силой.

Понятно, что возвращение молодого Магомедова – не победа даргинцев над аварцами, а признание заслуг старого Магомедова. Именно он будет стоять за своим сыном, стараясь восстановить баланс, чтобы дагестанские кланы перестали отстреливать друг друга. Пусть лучше конкурируют в СМИ или в тиши коридоров власти.