Она была не так заметна в общей структуре властной вертикали, как, впрочем, и в общественной жизни. Однако ее прежнему руководителю Дархану Калетаеву за год удалось заметно активизировать деятельность партии и тем самым повысить степень ее присутствия в политическом пространстве. При нем партия стала заниматься публичной политикой, вступала в дискуссии, выдвигала инициативы, некоторые из которых вызвали самые серьезные споры в обществе.

Все это было очень непривычно для казахстанской политики. «Нур Отан» явно стремилась реализовать статус правящей партии, наполнить его реальным содержанием, периодически критикуя даже правительство. Очевидно, что такая активность партии была частью государственной политики. Другое дело, что остается вопрос, с чем это могло быть связано. Можно ли говорить, что «Нур Отан» активизировалась для решения тактической задачи, например проведения выборов, или речь идет о стратегии дальнейшего развития страны? Последнее может быть связано с идеей общего усиления, по примеру некоторых азиатских стран, роли правящей партии в политической жизни Казахстана.

В любом случае свою задачу Калетаев выполнил, за год стало очевидно, что «Нур Отан» в принципе может конкурировать на политическом поле. Скорее всего, его замена на опытного партийного работника Нурлана Нигматуллина говорит о том, что проверка возможностей партии прошла относительно успешно. Однако в связи с отсутствием задач тактического характера понятно, что выборы, о которых так много говорили в связи с председательством в ОБСЕ, в этом году проводиться не будут, а стратегические вопросы – дело отдаленного будущего, необходимо было несколько снизить накал дискуссий вокруг партии. Поэтому Калетаева и перевели в резерв, но навыки публичного политика в нашей стране такая редкость, что долго он там, похоже, не задержится.