Новый взгляд

Интерес к истории был всегда, ведь это наука, которая рассказывает людям о людях. Оглядываясь в прошлое, можно спрогнозировать будущее, найти решение сложных проблем. Любопытно мнение член-корреспондента Российской академии наук Сергея Карпова, который отмечает в некоторых западных странах снижение интереса к этой науке. Вероятно, это можно связать с тем, что в развитых странах нет острой необходимости в интерпретации прошлого для формирования мнения. Страны «старой» Европы, например, со своей национальной идентификацией уже определились, территориальных претензий друг к другу вроде бы нет, да и изменения идеологической парадигмы долго не наблюдалось. В молодых странах иная ситуация – необходимо переосмыслить пройденный путь и найти в своем прошлом себя. Этим можно объяснить живой интерес к исторической науке в Казахстане.

Особенно ярко он проявился в первые годы независимости, когда национальная история стала предметом обсуждения политиков, профессиональных и не очень ученых. Многим памятно появление целого ряда альтернативных мифологических версий истории Казахстана. Символично, что последняя работа покойного Нурбулата Масанова была посвящена борьбе с мифами в казахской истории.

Вообще историков по образованию достаточно много по всей стране. Собственно, любой педагогический вуз обязательно готовит специалистов в исторической области. Другое дело, что в науке находят себя далеко не многие. Говоря о численном составе ученого мира, следует привести данные Национального центра научно-технической информации. Сотрудник этого учреждения Эльвира Галанц рассказала, что в центре существует две базы данных, дающих представление о качественном составе специалистов. «По базе данных зарегистрированных диссертаций с 1992 года в стране защищены 897 кандидатских работ и 181 докторская. Но эти цифры не отражают реальной картины, так как центр регистрирует только факт защиты, а что случилось с ученым – уехал он или умер – мы не знаем. Но существует другая база экспертов, в которой по желанию регистрируются ученые. В ней назвали себя экспертами 356 кандидатов исторических наук, 88 докторов и один человек со степенью Ph.D», – отмечает собеседница. Таким образом, точных данных нет, поскольку указанные цифры не учитывают тех, кто уже имел степень на 1992 год. Любопытно все же, как менялась динамика количества защит. Если в 1992 году получить степени кандидата исторических наук и доктора удалось лишь четверым и двоим ученым соответственно, то в последующие годы их количество стало увеличиваться очень быстро. В разные годы степень кандидата получали от 30 до 80 человек. Ну а больше всего защит пришлось на 2010 год, когда закрывались диссертационные советы. В тот год успели защититься 134 кандидата и 34 доктора наук. Но следует признать, что не все остепененные специалисты занимаются наукой.

Вообще, историей профессионально занимаются четыре государственных учреждения: Институт востоковедения имени Р. Б. Сулейменова, Институт истории и этнологии имени Ч. Ч. Валиханова, Институт истории государства, а также Институт археологии им. А. Х. Маргулана. Кроме этого, в исследованиях принимают участие региональные исследовательские центры, кафедры истории в вузах, некоторые частные организации и исследователи-любители. Но основная работа лежит все же на институтских работниках. Интересно, чем живет официальная историческая наука?

Былое и думы

Глава Института истории и этнологии Хангельды Абжанов отмечает, что сейчас перед учеными стоит большая задача в переосмыслении отечественной истории. За годы независимости была подобная попытка, закончившаяся изданием пятитомника по казахстанской истории. Однако, как утверждает г-н Абжанов, этот труд стал повторением предыдущего пятитомника, изданного в советские годы. При этом факты и даже структура остались почти те же самые, из книг была лишь «вычищена» марксистско-ленинская идеология и учение о классовой борьбе. «К тому же, – рассказывает Хангельды Абжанов, – его авторами выступали экономисты, юристы, военные специалисты и так далее. Этот состав определил разночтения, разный стиль изложения. Это привело к к тому, что единого стержня в этом пятитомнике нет». И сейчас, как рассказывает ученый, историки стоят перед задачей по-новому осмыслить прошлое страны. Раньше Казахстан исследовался в отрыве от мировых процессов, сейчас же нужно выявить мировое влияние на развитие общества. «У нас есть силы, чтобы за пять-шесть лет написать такую историю. Между тем отмечу, что такой процесс идет на всем пространстве бывшего Союза. Недавний киевский форум творческой интеллигенции показал, что все страны взялись за написание многотомной истории своих стран. Армяне уже опубликовали четыре тома, белорусы и россияне готовятся».

Конечно, возникает вопрос о конфликте интересов ученого, которому интересна одна тема, и государства, которое видит работу исследователей в другом поле. По словам директора Института истории и этнологии, такого конфликта нет. Он уверен, что интересы историков, государства и общества совпадают. Чтобы продемонстрировать это, г-н Абжанов объяснил, как организована историческая наука: «Тематик сверху нам не предлагают. Ученые сами определяют актуальные темы исследования и предлагают их Министерству образования и науки. Там создается комиссия, которая определяет, какие исследовательские области наиболее важны. И там решается вопрос о финансировании. Понятно, что государство не может выделить деньги на все предлагаемые темы, выбираются только самые острые». Нужно отметить, что с принятием нового Закона о науке проблемы финансирования исследований во многом облегчились. Дело в том, что ранее средства выделялись только на фундаментальные исследования, тогда как деньги на административно-технический и управленческий персонал не выделялись. Сейчас же определены три источника финансирования. На базовое финансирование как раз возлагается покрытие расходов на содержание бухгалтеров, водителей, отдела кадров и так далее. Грантовое финансирование позволяет ученым заниматься актуальными проблемами, тогда как программное финансирование должно обеспечивать стратегические исследования. Может возникнуть вопрос: а как распределяются средства, выделяемые на историческую науку? С техническими и естественными науками все понятно – там нужна современная аппаратура, материалы. А на что могут потратить деньги историки, которые только и делают, что работают в библиотеках?

Для того чтобы понять это, возьмем наглядный пример. В этом году заканчивается финансирование проекта «История формирования общности казахов в XIV–XVII веках». На это исследование в 2009 году было выделено пять млн. тенге, в 2010-м – шесть миллионов. Как нам рассказали, 50 проц. уходит на зарплату. Оставшаяся сумма тратится на научные командировки. Дело в том, что документы изучаемого периода находятся в Китае, в Монголии, России и других странах. «Командировки очень дорогие – они ведь включают не только дорогу, но и проживание, – отмечает Хангельды Абжанов. – Причем в командировки нужно выезжать не один раз. Также мы должны проводить промежуточную апробацию. Для того чтобы собрать конференцию, издать промежуточные сборники, также нужны деньги. Вот и получается, что выделенная сумма не всегда и велика».

Отметим, что в зависимости от того, какие темы финансируются, формируется и структура института. Сейчас институт состоит из семи отделов, в которых работают 49 научных сотрудников и десять административных. Специалистов могло работать и больше, если бы не объективные трудности с кадрами. Известно, что наукой занимаются по большей мере энтузиасты, так как дело это не особо прибыльное. Так, заработная плата младшего и просто научного сотрудника колеблется от 40 до 50 тысяч тенге. А вот старшие и ведущие научные сотрудники могут рассчитывать на 60–70 тысяч в месяц. Здесь нужно отметить, что старшим сотрудником можно быть лишь при наличии ученой степени как минимум кандидата или Ph.D. Путь к этой степени занимает около девяти лет, в науку люди приходят уже к 30 годам. В этом возрасте обычно у ученого уже есть семья, которую трудно кормить на зарплату. Вот и получается, что интерес к научной деятельности есть, а вот мотивации идти работать в институт нет.

Полевые цветы

Несколько иная ситуация в Институте археологии. Генеральный директор Бауыржан Байтанаев рассказал, что под его началом работают 104 человека. Причем возраст половины ученых до 30, тогда как 70 процентов не старше 34 лет. Это, конечно, объясняется особенностями работы археолога, требующей много сил. «Археологи – это штучный товар, – говорит г-н Байтанаев. – Когда на первом курсе студенты истфаков проходят полевую практику, многие воодушевляются романтикой экспедиций, но к выпуску этот запал исчезает. Из ста выпускников только один идет в археологию. И это понятно, так как у нас очень сложная работа». Наш собеседник отметил, что в сложившейся ситуации необходимо помогать молодежи, обеспечивать достойной оплатой труда, решать жилищные проблемы. Это – один из приоритетов науки вообще. Что же касается стратегических целей археологии, то они сводятся к двум большим проблемам.

Первая связана с необходимостью восполнения белых пятен истории. «Например, существует лакуна в истории территории Южного Казахстана в период с каменного века по средние века. Поскольку находок и исследований в этой области нет, создается ощущение, что в указанный период в этой местности никто не жил», – отмечает глава института. И археологи стараются постепенно заполнять эти пробелы. Скажем, в этом году работали 237 экспедиций, и сейчас по их результатам готовятся полевые отчеты, которые дадут новую пищу для исторического осмысления.

Вторая проблема казахстанской археологии связана с плохим оснащением лабораторий. Оборудование для различных анализов, которым располагают ученые, уже устарело. А кроме современной техники нет специалистов, которые могли бы на ней работать. Поэтому исследования казахстанских археологов во многом зависят от зарубежных исследовательских центров. «Недавно мы исследовали мавзолей Бердыкожа-батыра. Мы извлекли останки для изучения, но в Казахстане нет антропологической школы. Поэтому мы вынуждены везти артефакты к московским антропологам. А ведь если бы у нас были специалисты и техника, все можно было сделать быстрее и дешевле», – рассказывает Бауыржан Байтанаев.

Восточный орнамент

А вот в Институте востоковедения больший акцент делается на методологические, нежели практические проблемы. Так, директор института Меруерт Абусеитова выдвигает тезис о том, что в современной науке необходимо внедрение междисциплинарного подхода: «Эволюция развития исторической науки показывает, что она в большей степени должна являть собой квинтэссенцию, объединение смежных, и не только, дисциплин – истории, источниковедения, востоковедения, этнографии, языкознания, культурологии, социологии, международных отношений, политологии и др.». Говоря же о текущей работе, сотрудники института делают акцент на проделанном в рамках программы «Культурное наследие». И тут на первый план выдвигаются обнаруженные архивные документы, касающиеся истории Казахстана. Например, в ходе казахско-китайского проекта было обнаружено более трех тысяч документов, проливающих свет на прошлое казахстанских земель. На их базе институт уже выпустил два тома документов на китайском, маньчжурском, ойратском и чагатайском языках. В Англии найден «лондонский список» труда «Джами ат-таварих», написанного казахским летописцем ХVI века Кадыргали Жалаиром. Подготовлена книга-альбом «Рукописи и артефакты из фонда Анри Мозера по истории и культуре Казахстана», в которой нашли отражение работы этого ученого, четыре раза побывавшего в казахстанских степях в конце XIX века. Также сотрудники опубликовали 21 том «Истории Казахстана в восточных письменных памятниках» на персидских, китайских, тюркских, арабских источниках, а также несколько томов «Истории Казахстана в русских источниках».

Кстати, говоря о книгоиздании, нельзя не упомянуть о трудностях, касающихся историков всех направлений. Проблемный тезис выразил Хангельды Абжанов: «Раньше, когда институт был в рамках Академии наук, нас обслуживало издательство «Гылым». А сейчас, чтобы издать труд, мы должны работать с частными издательствами чуть ли не себе в убыток. Дело в том, что авторский гонорар у нас мизерный. Судите сами, один печатный лист стоит от силы 10–15 тыс. тенге. В среднем гонорар за книгу может составить всего 300 тысяч тенге. А если труд писали десять человек, то каждому достанется по 30 тысяч тенге. И если на издание книг государство выделяет пять млн., то 5–10 процентов получают авторы, остальное остается в издательстве. Государство должно пересмотреть ставки авторского вознаграждения, увеличив их до 50 тысяч за печатный лист. Тогда авторы будут заинтересованы в издании научных трудов. А на нынешнем гонораре далеко не уедешь».

Свободные художники

Объективности ради нужно отметить, что историческая наука развивается не только в стенах государственных институтов. Существуют и частные организации, которые преследуют свои цели. Например, развивают направления, не особо интересные официальной науке. Скажем, исследуют шежире (родословную) казахов. Насколько такие исследования полезны для академической науки, судить сложно, однако фактом своего существования они свидетельствуют о том, что у некоторых представителей общества есть особые интересы в осмыслении прошлого, которые они пытаются удовлетворить за собственный счет. Однако функционирование подобных фондов является скорее исключением, поскольку меценатство в Казахстане не является сильно развитым институтом. Хотя нужно отметить, что среди прочих областей именно историческая наука может приносить не только удовлетворение от факта благотворительности, но и ощутимые политические дивиденды. Но пока этот инструмент влияния на общественное мнение в Казахстане популярностью не пользуется. Негосударственных исследовательских центров мало, а еще меньше число историков-энтузиастов. То есть людей, которые занимаются исторической наукой из собственного интереса.

Одним из самых ярких представителей таких энтузиастов является Радик Темиргалиев, юрист по образованию. Кстати, он является исполнительным директором Центрально-Казахстанского регионального филиала фонда «Аспандау», главным руководителем которого является другой энтузиаст в сфере исторической науки Канат Нуров. Г-н Темиргалиев признался в беседе с нашим изданием, что занимает свободную нишу научно-популярной литературы. Ведь многие люди хотят знать историю сверх школьной или вузовской программы, но обычно они не могут позволить себе читать специальные труды, посвященные отдельным вопросам и написанные чрезвычайно тяжелым языком. Тем более неподготовленный читатель не станет изучать первоисточники. «Этими обстоятельствами и пользуются представители так называемого жанра фолк-хистори, пишущие историю в увлекательной форме. Отчасти благодаря нечистым на руку «популяризаторам» мы обязаны чудовищному распространению околоисторической мифологии. Вначале я занимался лишь критикой этого явления, но потом пришел к выводу о неконструктивности этого пути и перешел к работе над статьями и книгами научно-популярного формата. И пусть я использую «ненаучный» язык, но зато довожу до людей результаты трудов многих наших выдающихся историков. При этом я также самостоятельно разработал несколько важных тем казахской истории, которые до меня не получили должного освещения», – рассказывает собеседник. Сочетая свою основную работу с научными изысканиями, г-ну Темиргалиеву удалось опубликовать пару книг. Но свой пример он считает скорее исключением из правил. Он уверен, что ему просто везет в том, что находятся люди, которые оказывают спонсорскую помощь в издании трудов. «Многие мои ровесники, идущие традиционным путем в сфере официальной науки, вынуждены негласно работать на своих руководителей и даже мечтать не могут об издании собственных работ», – добавляет исследователь.

Таким образом, историческая наука в Казахстане находится на новом этапе. Прошедший недавно I Конгресс историков, организованный Министерством образования и науки показал, что у государства появилась острая потребность в этой науке. Возможно, причина лежит в изменении национальной и религиозной картины, появившиеся зачатки экстремистских сил. Все это требует нового переосмысления исторического прошлого, которое могло бы через идеи сплотить общество, объяснить объективность тех или иных проблем и показать возможные пути их решения. Разумеется, без поддержки и развития гуманитарных знаний вообще и исторических в частности сделать это будет крайне затруднительно.