 |
eng rus | |
Сложный выбор Зардари
Следующий 2010 год Пакистан планирует начать с чистого листа. На наших глазах президентская форма правления в стране меняется на парламентскую. Такое уже не раз происходило в современной истории данного государства, но настораживает другое. Обстановка в Пакистане в настоящее время очень сложная, и какими будут последствия политических реформ для страны и всего региона, остается только догадываться
 Барак Обама предлагает свое решение пакистанских проблем, но президент Али Асеф Зардари не уверен, поможет ли это его государству  Бывший глава Пакистана П. Мушарраф много ожидал от дружбы с США и мог не учитывать требований "улицы"ю Нынешнее руководство страны не может позволить себе ни того ни другого  |
Автор: Евгений Пастухов
Локация: Алматы Номер: №12 (12) 2009 В самом конце ноября президент Пакистана Али Асеф Зардари передал премьер-министру Юсуфу Гилани руководство Управлением национального командования (УНК). Эта структура, объединяющая высшее политическое и военное руководство страны, помимо прочего контролирует ядерную сферу Пакистана. Кроме того, до конца года Зардари откажется от права роспуска законодательного собрания и некоторых других президентских полномочий, оставив себе фактически церемониальные функции. Пакистанский лидер по сути завершает «эпоху генерала Первеза Мушаррафа», который несколько лет назад ввел 17-ю поправку к конституции с целью усиления власти президента. Местные наблюдатели полагают, что Зардари делает это вынужденно. На фоне ослабления своих политических позиций, он идет ва-банк, пытаясь тем самым достичь компромисса с оппозицией, требующей отставки президента, чье имя связывают с несколькими громкими коррупционными скандалами. Злые языки уверяют, что, будучи в 1993–1996 годах министром по делам окружающей среды и инвестиций в правительстве своей супруги Беназир Бхутто, Зардари брал «вознаграждение» за государственные контракты. Хотя он так и не был официально признан виновным в превышении полномочий и коррупции, экс-министр, получивший прозвище Мистер Десять процентов, тем не менее провел в тюрьме около 11 лет. Дела давно минувших дней и сегодня не дают Зардари спать спокойно. 28 ноября истек срок действия моратория на его судебное преследование, в связи с чем верховный суд может принять решение об отставке президента. Не дожидаясь этого, Зардари «ударил первым», предложив передать правительству и парламенту большую часть своих функций. Впрочем, решение явно далось ему нелегко. Зардари добровольно отказался от всего того, к чему стремился отец его погибшей жены Зульфикар Али Бхутто, а вместе с ним и весь политический клан, представленный элитой провинции Синд. Именно тесть Зардари в 1972 году заявил: «Пусть пакистанцы станут есть траву, но у нас должна быть атомная бомба». Ее создатель Абдул Кадир Хан уверяет, что именно усилия Бхутто, договорившегося с лидером коммунистического Китая Мао Цзэдуном об обмене ядерными материалами и технологиями, привели к появлению у Пакистана ядерного оружия. После вооруженного переворота в 1977 году и отстранения Бхутто от власти пакистанская ядерная программа полностью находилась в руках военных. Гражданские политики имели о ней довольно смутное представление. К примеру, Беназир Бхутто, возглавив пакистанское правительство в начале 1990-х годов, узнала о некоторых ядерных секретах своей страны от партнеров в Вашингтоне. Там действительно знали немного больше. Как пишет «Лос-Анджелес таймс», США до сих пор обеспечивают треть бюджета пакистанской Межведомственной разведки (ISI), в чьем ведении находится и охрана ядерных объектов страны. Зардари, став президентом страны и председателем УНК, получил доступ к «ядерной кнопке». Но куда важнее для него было то, что он смог воплотить в жизнь другую мечту Зульфикара Бхутто – сосредоточить в своих руках сразу две ветви государственной власти: исполнительную и законодательную. Даже военные диктаторы, стремясь к этому, добивались желаемого, лишь прибегая к поправкам к конституции. Теперь выясняется, что Зардари все потерял. И вопрос касается уже не только его личных амбиций или опасений досрочно лишиться президентского кресла. За ним стоят интересы влиятельных политических кругов Синда, для которых утрата власти их ставленника автоматически означает лишение преимуществ в политической борьбе с политиками из провинции Пенджаб, и военными, большинство которых тоже пенджабцы. Зардари затеял рискованную игру, но насколько она оправданна для него в нынешних условиях? Вообще складывается впечатление, что пакистанский президент исходил не только из собственных интересов. О проведении политической реформы, целью которой стал бы переход Пакистана к парламентской республике, где правят гражданские политики, давно говорили американцы. Можно вспомнить, что именно под давлением Вашингтона генерал Мушарраф «снял мундир» и заодно вернул на родину из ссылки лидеров умеренной светской оппозиции – Наваза Шарифа и Беназир Бхутто. Не исключено, что изменения в пакистанской политической системе происходят не без вмешательства США. Гвоздем их стратегии в ключевых странах и регионах, как известно, является наличие политических лидеров, с которыми Вашингтон мог бы строить доверительные отношения. Например, когда Мушарраф в результате военного переворота в октябре 1999 года пришел к власти, ему не сразу удалось убедить американцев в том, что он именно тот человек, который им нужен. Только благодаря начавшейся осенью 2001-го антитеррористической операции в Афганистане, на пакистанского военного диктатора стали смотреть как на партнера. А он в свою очередь прервал отношения с афганским движением «Талибан», что собственно и предопределило его быстрое исчезновение. От дружбы с Белым домом Пакистан только выиграл. Его признали в качестве ядерной державы, вывели из международной изоляции, предоставили инвестиции, благодаря которым пакистанская экономика росла со скоростью 6–9 проц. в год. За экономический подъем в стране пакистанцы простили Мушаррафу «предательство афганцев», а его позиция в отношении талибов примирила Запад с военным правлением в Пакистане. Однако, будучи генералом, президент Мушарраф не мог полностью согласиться с американскими планами переустройства Афганистана, в результате которого пакистанская армия теряла столь важный для себя плацдарм для геополитической игры в регионе. Собственные интересы пакистанского генералитета на афганском направлении все чаще противоречили планам Запада, который в ответ вынудил Мушаррафа уйти с военной службы и вернуть в страну Бхутто и Шарифа. Президент в свою очередь ввел в стране чрезвычайное положение, став первым военным диктатором Пакистана, кто пошел на этот шаг дважды и создал специальное Управление национального командования под своим председательством. Благодаря новому государственному органу впервые армия, разведка и «ядерный чемоданчик» оказались под контролем гражданского президента. Мушарраф явно демонстрировал всем, что не хочет добровольно расставаться с властью. Однако без поддержки армии он был обречен. В 2008 году Али Асеф Зардари, ставший к этому времени вдовцом (Беназир Бхутто погибла в теракте), выступил в роли компромиссной фигуры на посту главы государства. Впрочем, он быстро усвоил правила Мушаррафа и не прочь был продолжить логику предшественника, предлагавшего стране и обществу новый путь политического и государственного развития. Взамен парламентской республики британского образца, Пакистан должен был стать страной с сильной президентской властью. Только это позволяло удерживать страну от опасных кренов при проведении рискованных в местных условиях демократических экспериментов. Американские союзники Надо отметить, что недемократичные действия генерала Мушаррафа по усилению личной власти поначалу не вызывали раздражения у США. Гражданские правители в Пакистане вряд ли смогли бы мгновенно среагировать на изменение геополитической ситуации в регионе, связанной с антитеррористической операцией Вашингтона. Тем более в корне изменить отношения с афганским движением «Талибан». Президенту и премьер-министру страны пришлось бы оглядываться на общественное мнение и терять время на согласование с представителями армии и спецслужб. Принимаемые решения в тех же европейских странах по поводу талибов нередко запаздывали, а их военным приходилось с трудом преодолевать сопротивление гражданской администрации. На их фоне Мушарраф быстро сделал правильный для американцев выбор, хотя при этом и столкнулся с мощнейшей критикой внутри страны. В этом отношении пакистанский президент напоминал другого генерала – израильского премьер-министра Ариэля Шарона. Тот тоже практически единолично продавил решение о ликвидации еврейских поселений в секторе Газа, что вызвало серьезный общественный резонанс в израильском обществе, зато арабский мир получил сигнал о том, что Тель-Авив и Вашингтон готовы окончательно решить ближневосточную проблему. Судя по всему, в начале 2000-х годов Белый дом был заинтересован в укреплении центральной власти тех восточных государств, которые считались его союзниками. Только сильные лидеры могли принимать непопулярные решения, которые одновременно совпадали с ближневосточной политикой Вашингтона. Так, Мушарраф не мешал в Афганистане, а Шарон убеждал соотечественников в том, что палестинцам нужно дать собственное государство и делал для этого практические шаги. Все это позволило США подойти чуть ближе к реализации собственных геополитических интересов. Между тем сильный союзник, способный отстаивать государственные интересы, даже если они по каким-то причинам не нравятся обществу, становится крайне неудобным, когда его намерения перестают совпадать со стратегией США. После того как Шарон впал в кому, второго такого лидера найти было сложно. В премьер-министры Израиля тогда метил президент страны Моше Кацав. Харизматичный представитель сефардской общины, родом из Ирана, он имел собственный взгляд на решение проблем Ближневосточного региона. К примеру, на международных встречах он свободно общался на фарси с иранским президентом Махмудом Ахмадинежадом и не придерживался откровенно антииранских позиций. Стать премьером Кацаву помешала бывшая сотрудница его администрации, обвинившая президента в сексуальных домогательствах. Свои обличительные заявления она почему-то сделала, находясь в США. Так совпало, что и американцы не хотели, чтобы Кацав продолжил политическую карьеру. Их вполне устроило, что во главе израильского правительства встал незаметный и маловлиятельный мэр Иерусалима Эхуд Ольмерт. Нет у них проблем и с действующим премьером Биньямином Нетаньяху. Лидер израильских «правых», сторонник жестких мер, особенно в деле палестино-израильского урегулирования, Нетаньяху после переговоров в Вашингтоне нередко делает примирительные заявления в адрес палестинцев. Так, в начале декабря он объявил о десятимесячном моратории на строительство еврейских поселений на Западном берегу реки Иордан, чего от него давно требовали и палестинцы, и американцы. При этом нынешнее израильское руководство последовательно придерживается позиции ужесточения международных санкций против Ирана из-за его стремления обогащать уран, вплоть до нанесения авиаударов по его объектам ядерной промышленности. Сегодня Западу также стало легче общаться с Зардари, нежели это было с Мушаррафом, которому не нравилась региональная политика США и их попытки углубить американо-индийское сотрудничество в военной и ядерной сферах. К тому же Вашингтон всегда с опаской следил за усилением личной власти генерала-президента. Разумеется, тот исходил из интересов государства. Почти все военные диктаторы Пакистана, в том числе и Мушарраф, стремились при сохранении сильной центральной власти обеспечить переход от военной диктатуры к ответственному гражданскому правлению, когда интересы государства превалируют над личными и клановыми мотивами правителя. Но сделать это в стране, расколотой по этническому признаку, крайне сложно. Даже Мушарраф – мухаджир из Индии, не связанный с традиционной военно-политической элитой Пакистана, представленной пенджабцами, синдхами и пуштунами, рано или поздно вызвал недоверие в обществе и, главное, в армии. Зардари, имея огромные полномочия, мог и вовсе использовать власть в интересах прежде всего своих сторонников из провинции Синд, что привело бы к резкому обострению политической борьбы в стране с ядерным оружием. Гарантией политической стабильности в государстве и сохранения его самого всегда была пакистанская армия, игравшая роль высшего политического арбитра государства. Она стоит на страже государственных интересов и не допускает на властный олимп радикалов и популистов. Однако новый выход военных на политическую сцену недопустим для Запада. Также нежелательно для него было закрепление у власти Зардари и появление нового сильного пакистанского политического лидера, который рано или поздно мог бросить вызов США. Чтобы получить обширное поле для политического маневра, американцам нужно иметь в Пакистане несколько центров силы. Возможно, именно поэтому и была сделана ставка на возвращение государства к парламентаризму. Этому благоприятствует то, что в стране, типично восточной по организации общества, культуре, традициям и образу жизни, действуют демократические институты, оставшиеся в наследство от Великобритании. Сегодня США пытаются активизировать в стране роль правительства, парламента и верховного суда. Помимо прочего, это поможет еще и улучшить взаимодействие между гражданской властью и армией, которая по-прежнему остается фундаментом и каркасом пакистанского режима. По всей видимости, именно с этой целью в начале октября текущего года Конгресс США одобрил пакет экономической помощи Исламабаду под названием «Акт-2009 об усиленном партнерстве с Пакистаном». За 7,5 млрд. долл., которые пакистанцы получат в течение ближайших пяти лет, американцы требуют от них «установления власти в приграничной с Афганистаном зоне, восстановления демократических институтов управления и укрепления контроля демократически избранного гражданского правительства над военными структурами». Подписанный президентом США Бараком Обамой документ вызвал неоднозначную реакцию в Пакистане. Высшее военное руководство обратилось к правительству страны с открытой просьбой отказаться от американской экономической помощи, назвав ее «угрозой национальному суверенитету». Больше всего генералов возмутил пункт, согласно которому Вашингтону необходим «контроль над государственными структурами Пакистана, включая армейские, с тем чтобы их действия соответствовали интересам национальной безопасности США». Фактически Соединенные Штаты в обмен на финансовую помощь вынуждают пакистанцев следовать в русле американской региональной политики. Предъявлять подобные требования Мушаррафу они не рискнули. Совсем другое дело – Зардари. За ним не стоят армия и спецслужбы, оппозиция обвиняет в коррупции, а популярность среди населения стремительно падает из-за ухудшения экономического положения. По оценкам местных специалистов, примерно 60 млн. пакистанцев живут ниже черты бедности – почти 37 проц. всего населения страны. Инфляция за год выросла на 21 проц., а внешний долг составил 50 млрд. долл. Примечательно и то, что незначительный, всего два процента, рост экономики в текущем году был достигнут Пакистаном практически лишь за счет внешней помощи. Ее объем превысил 10 млрд. долл. В следующем году потребность государства в иностранной помощи составит 13 млрд. долл, однако щедрость зарубежных спонсоров наверняка будет зависеть от политики Исламабада. Не исключено, что в любой момент потоки инвестиций от МВФ, США или Евросоюза могут быть перекрыты или существенно снижены. Без внешней поддержки ухудшение социально-экономической ситуации и серьезный системный кризис является лишь вопросом времени. Ведь запас прочности у Пакистана не так уж и велик. Зардари и его окружение очутились в щекотливом положении. С одной стороны, пойдя на политические реформы, Пакистан и его военно-политическое руководство стали более уязвимыми перед Белым домом, который получил больше свободы действий в проблемном регионе. Администрация Обамы действует крайне прагматично и готова расставаться с большими суммами денег лишь в обмен на конкретные услуги. С другой – пакистанским политикам и военным ясно дали понять, что строить демократическое общество очень выгодно с экономической точки зрения. В поиске необходимого союзника американцы будут вынуждены помогать всем ключевым политическим игрокам Пакистана. Вместе с тем армия, расходы на которую в последние годы растут, получает шанс продолжать развивать обороноспособность страны, а простое население страны должно осознать, что экономическое благополучие возможно только при дружбе с Западом. Самое поразительное состоит в том, что для Запада ситуация практически беспроигрышная. Общественно-политическая либерализация Пакистана, которая уже набирает ход, компенсирует очевидные провалы демократизации в Афганистане и Ираке, где, как оказалось, построение демократического общества было далеко не единственной главной целью США. В то же время благодаря усилению пакистанской демократии Вашингтон может получить на выходе лояльную проамериканскую элиту, если, конечно, в дело опять не вмешаются пакистанские военные. |
|
Тэги: Али Асеф Зардари, Пакистан, Первез Мушарраф, история, армия Оценка: 0.00 (голосов: 0) |
||
|
Похожие статьи: 20.10.2009 Погоня за атомом
15.06.2010 Южный крест
26.08.2011 Хорватское окно в европу
03.11.2009 Турецкий марш
09.03.2010 Кузнец своего счастья
26.08.2011 Вынужденная рокировка?
23.02.2010 Корсиканский марш
21.09.2010 Девятый вал
01.06.2010 Тайский массаж
23.03.2010 Таджикский край
|
||
|
Комментарии к статье: |
||
Регистрационное свидетельство №10218-Ж |
Республика Казахстан г. Алматы, 050010 Главпочтампт, а/я 271 |
тел./факс: +7 (727) 272-01-27 272-01-44 261-11-55 |
Перепечатка материалов, опубликованных в журнале "Центр Азии", и использование их в любой форме, в том числе в электронных СМИ, допускается только с согласия редакции. |
| Copyright © 2009-2011, "Центр Азии", All rights reserved | Designed and developed by "Neat Web Solution" | ||