Зерновой клин: прогнозируемые потери

В «КазАгро» считают климатические условия минувшего лета аналогичными двум последним катастрофическим засухам 1998 и 1975 годов. Как и тогда, посевы зерновых в Центральном и Западном Казахстане перенесли полтора месяца жары без единого дождя. Но если потери от прошлых засух были колоссальными (в некоторых зерносеющих областях тогда не смогли собрать зерна даже на семена), то теперь речь идет о сокращении всего на 15 – 18 проц., и то по отношению к рекордному сбору 2009 года. Казахстан полностью обеспечил потребность в хлебе внутреннего рынка (порядка 2,5–2,8 млн. тонн), при этом с учетом переходящих остатков прошлого года у зерновых компаний осталось еще около 7 млн. тонн пшеницы на экспорт.

Эта ситуация позволяет предметно судить о степени модернизации в зерновом секторе. Анализ Минсельхоза в разрезе областей и основных зерносеющих регионов, проведенный в период массовой уборки, выявил любопытный факт. По данным министерства, наибольшие потери урожая наблюдались в Актюбинской и Западно-Казахстанской областях, а также в некоторых районах Костанайской и Северо-Казахстанской областей. Засуха уничтожила здесь до 70 процентов посевов. Именно по этим регионам был принят План оперативных мероприятий по ликвидации последствий засухи в отдельных регионах РК, в рамках которого, в частности, АО «КазАгроФинанс» и вовлеченные в кредитование фермеров банки ведут работу по реструктуризации долгов хозяйств. Однако характерно, что в регионах, наиболее пострадавших от засухи, многие хозяйства вообще не испытали больших проблем с урожаем. Это те фермеры и сельхозкооперативы, которые внедрили у себя влагосберегающие технологии, – они получили практически такие же сборы зерна, как в прошлом году.

В целом по отрасли, как следует из анализа, подавляющее большинство зерносеющих компаний и хозяйств использовали именно такие технологии. Их сейчас повсеместно применяют крупные аграрные холдинги, контролирующие до 80 проц. зернового клина. Отсюда становится понятно, почему на большинстве посевных площадей урожайность почти не изменилась относительно среднегодовых показателей. Потери были лишь там, где не применялись современные системы сбережения влаги. Действительно, зерновой клин остался практически таким же – 17 млн. 363,5 тыс. га, что всего на 154,7 тыс. га больше уровня прошлого года. Основные потери от засухи пришлись на площадь порядка 3 млн. га, что составляет около 18 проц. общей посевной площади. Аналогично сократился и урожай. А там, где применялся современный цикл, экстремальная засуха почти не сказалась на средней урожайности.

Это наблюдение показательно: модернизация становится единственным решением для зерновых хозяйств, желающих остаться на плаву. Не случайно сейчас фермеры, с которыми сотрудничают компании-лидеры отрасли и крупные зерновые трейдеры, как правило, в обязательном порядке закладывают в свои контракты применение технологий влагосбережения, удобрений новых поколений и других методов интенсивного растениеводства. Без этого пункта существенно возрастают риски. Поэтому использование современных технологий является обязательным условием не только в работе крупных зерновых холдингов. Оно входит в списки базовых требований при получении льготного кредита, лизинге техники, получении семян в рамках специальных госпрограмм поддержки сельских производителей. Также, что немаловажно, для приема заявки на реструктуризацию от долга уже пострадавших от засухи хозяйств обязательным условием является наличие у заемщика или лизингополучателя «перспективного плана реабилитации бизнеса». И такой план, опять-таки, вряд ли пройдет комиссию, если в него не будут включены обязательства внедрить новые технологии. В общем, вводить интенсивный аграрный цикл тем, кто этого пока не сделал, приходится в любом случае. К этому в зерновой отрасли стимулируют и партнеры по бизнесу, и государство, и сам рынок. Лето 2010 года продемонстрировало, что те фермеры, кто пока продолжает работать по старым системам земледелия, рано или поздно оказываются в аутсайдерах с риском не только потерять бизнес, но и оказаться в кредитной кабале со всеми вытекающими последствиями.

Издержки регулирования или...

Зерновая отрасль, как видим, в целом достойно выдержала испытания сложного лета, сохранив серьезный экспортный потенциал. В этом ей хорошо помогло правительство, дотируя модернизацию аграрного цикла и поддерживая фермеров рефинансированием их долгов. Но активное стремление аграриев продавать зерно по рыночным ценам, на фоне общего роста спроса на мировом рынке, создает условия для традиционного в этой ситуации конфликта интересов с государством. Этой осенью динамика цен на основные сельхозпродукты, в значительной степени формирующие инфляционные тенденции под конец года, вообще выглядит неоднозначно. Это заставляет правительство идти на определенные меры регулирования, обычно непопулярные и воспринимаемые достаточно болезненно.

Ситуация с экспортом зерна в нынешнем году не вызвала большого напряжения в отрасли. Перепроизводства нет, экспортные возможности казахстанских поставщиков совпадают с потребностями традиционных стран-импортеров. К тому же нет проблемы затоваренности элеваторов, которая подстегивала спекулятивный зерновой бизнес в прошлом году. Погода в период уборки благоприятствовала фермерам, они успели высушить зерно до товарных кондиций и складировать его в своих хозяйствах, чтобы дождаться оптимальных цен. Цены между тем плавно растут, поскольку неурожай затронул многие страны, и та же Россия, например, ввела у себя запрет на экспорт зерна. Низкий урожай отмечен и в Украине. Как итог цены на традиционных рынках сбыта зерна из этих стран (к ним относятся Северная Африка и Персидский залив) выросли на 30–50 долларов. Однако зерновики Казахстана вряд ли будут стремиться занять освободившуюся нишу, поскольку доставка к этим рынкам поднимает себестоимость в среднем на 100 долларов. Казахстану выгоднее продавать зерно с наименьшими транспортными издержками. Поэтому рынки сбыта, по последним данным, остаются традиционными: южные соседи по Средней Азии, а также Кавказ.

Экспорт муки также сохраняет прежние направления – Узбекистан, Киргизия, Таджикистан, Афганистан. Хотя здесь были заметны признаки некоторого лобби фирм-экспортеров, стремившихся, по аналогии с прошлым годом, получить от государства дополнительные преференции по стимулированию экспорта. В 2010 маркетинговом году Казахстан планировал экспортировать почти 2,5 млн. тонн муки, из которых за первое полугодие было отгружено порядка 1,2 млн., а всего на сегодня, по предварительным данным, показатель экспорта уже превысил 2 млн. Казалось бы, все и без того шло замечательно. Но летом Союз мукомолов Казахстана внес в Минсельхоз РК предложение заложить в бюджете-2011 дополнительные затраты на освоение новых рынков экспортерами муки. Однако в этом отпала надобность из-за роста мировых цен, напротив – появилась необходимость сдерживать экспорт. Как сообщил президент союза Евгений Ган, в этом году впервые прошло решение субсидировать экспорт не только зерна, но и муки, однако «буквально через неделю из-за конъюнктуры рынка отпала необходимость субсидировать это направление».

На таком фоне для государства более актуальным, чем поддержка мукомолов и зерновиков, стало регулирование внутреннего рынка с целью удержать социально значимые цены на хлеб. Для чего государственная Продовольственная контрактная корпорация по договорам закупала часть зерна у фермеров за фиксированную цену, которая составила для юридических лиц 26500 тенге за тонну. Для сравнения, аналогичное зерно II и III класса в сентябре – октябре закупалось трейдерами и мельничными комбинатами по 30–35 тенге за тонну, а экспортные цены составляли 38–44 тыс. тенге. На этом фоне возникла конфликтная ситуация. Представители республиканского общественного объединения «Союз фермеров Казахстана» в сентябре выступили с обращением, где заявили, что «фермеры в этом году и так наказаны неурожаем и убыточностью, а теперь вынуждены нести второе наказание в виде административных штрафов за недопоставки в госресурс». Справедливой ценой государственного закупа авторы обращения сочли 250 долларов за тонну, или порядка 36 тыс. тенге. Также претензии аграриев к Продкорпорации дополнялись тем фактом, что летом она продала часть зерна из своих запасов на открытом рынке. Хотя сделано это было с целью снять потенциальный ажиотаж и предупредить рост цен на муку в свете появившихся тогда новостей о грядущем неурожае, фермерам, как обычно, не нравится «нерыночность» подхода государства к вопросам регулирования. Их, безусловно, можно понять, хотя и у государства здесь есть своя логика.

Согласно меморандумам, подписанным с мукомольными предприятиями, Продкорпорация обязалась отпускать зерно на внутренний рынок по той же фиксированной цене – 26500 тенге за тонну. К середине ноября по этим меморандумам отгружено уже порядка 70 тысяч тонн зерна. В итоге, как отмечает руководитель холдинга «КазАгро» Асылжан Мамытбеков, розничная цена хлеба в Казахстане не изменилась, даже несмотря на повышение рыночных цен на зерно с начала года в три раза. А это дорогого стоит.

Для государства как регулятора инфляционных процессов важно не просто договориться (через те же меморандумы, например) с поставщиками зерна, мукомолами и хлебопеками. Еще нужно насытить внутренний рынок с опережением потребности, чтобы не дать раскрутиться спекулятивным играм на повышение. Вот почему поставки Продкорпорации по фиксированной цене ориентированы на весь объем зерна, рассчитанный по нормам потребления населения, хотя фактическая потребность в фиксированном по цене зерне гораздо меньше. «По нашим расчетам, среднереспубликанская цена – 43–45 тенге, и в эту цену можно уложиться с нормальной рентабельностью, получая зерно по 26500 тенге, – заявил Асылжан Мамытбеков в своем интервью агентству «Казах-Зерно». – Нынешняя цена хлеба сформировалась в 2008 году, при цене зерна 30 тысяч тенге и более. Поэтому в цену 26500 спокойно уместятся все надбавки. Здесь следует отметить один момент: когда цена зерна падала чуть ли не до 80 долларов, то цена хлеба почти не изменялась. Все хлебопеки в один голос говорили, что якобы нет прямой связки цены хлеба с ценой зерна, что цена хлеба складывается из многих факторов: энергоносители, заработная плата, амортизация… Но как только цена зерна растет, хлебопеки сразу забывают сказанное ранее и стараются под этим предлогом поднять планку цен».

Иными словами, происходит классический конфликт общих интересов экономики, которые защищает государство, с коммерческими интересами частного бизнеса. Это нормальное явление, как и то, что сейчас принимается целый ряд непопулярных мер. Среди них – введенный правительством РК запрет на экспорт гречихи. «Эта мера по большей части связана с нездоровым ажиотажем у нашего северного соседа – России, – поясняет г-н Мамытбеков. – Сейчас намолочено 42 тысячи тонн гречки, убрано около 95 проц. ее площадей. Этого с лихвой хватает для внутреннего рынка. Но на ажиотажный, во многих случаях спекулятивный, спрос в соседних странах этого не хватит, что может повлечь дефицит на внутреннем рынке. Поэтому было принято соответствующее постановление правительства. Да, к сожалению, наши производители теряют часть дохода из-за запрета, но другого выхода нет».

Вообще в ответ на претензии участников рынка в «КазАгро», институтах развития и Минсельхозе четко дают понять, что государство, вкладывая в отрасль серьезные инвестиции и оказав в последние годы мощную поддержку аграриям в модернизации, вправе рассчитывать на встречное движение и понимание. Это касается всех товарных направлений, а не только зерна: упреждающие меры макроэкономического регулирования нужны везде. Например, в животноводстве, где в последнее время обострились проблемы с кормами. К осени цены на фуражный ячмень и пшеницу приблизились к ценам на продовольственную пшеницу, возник дефицит кормов. Появилась угроза массового забоя скота и птицы, резкого падения поголовья, что несет проблемы для животноводства в будущем. В ответ государство запустило целевую программу поддержки. Продкорпорация, в частности, сообщила о готовности поставлять фураж товаропроизводителям по фиксированной цене, несмотря на рост рыночных цен. Собираются потребности и заявки, особые преференции предоставляются птицеводческим фирмам. Параллельно в рамках программы по развитию малых фермерских хозяйств холдинг «КазАгро» предложил покупать скот у тех, кто из-за дефицита кормов готов от него избавиться, и передавать его более устойчивым хозяйствам, готовым расширять свой бизнес. Общий посыл правительства прост: государство помогает вам, а вы помогите государству, когда это необходимо, пусть даже на не вполне рыночных условиях.

Инвесторы: интерес растет?

Впрочем, мнение, что активные инвестиции в модернизацию уже в корне изменили ситуацию в сельском хозяйстве, многие отраслевики считают поспешным. Да, в зерновой отрасли добились многого, но это лишь часть системы. В аграрном секторе остается множество проблемных направлений, которые нуждаются не только в финансовой, но и зачастую в серьезной экспертной поддержке. Например, казахстанское мясное животноводство управляющий директор АО «Мал јнiмдерi корпорациясы» Боташ Кузембаев считает малоперспективным без быстрого сокращения доли примитивных мелкотоварных хозяйств, которые здесь безраздельно доминируют. А это потребует очень серьезных инвестиций. На начало января, отмечает г-н Кузембаев, из 6,1 млн. голов крупного рогатого скота 82 проц. было сосредоточено в частных подворьях населения и лишь 18 проц. – в профессиональных агроформированиях. Численность племенного поголовья КРС и овец мясного направления в Казахстане крайне низкая (всего около 1,25 проц. от общей численности), отмечает специалист, тогда как в большинстве ведущих стран данный показатель составляет 50–60 проц. Недопустимо мал и удельный вес племенного поголовья: около 5 проц. от общего количества КРС, что в шесть раз ниже показателей развитых стран. Отсюда и слабый генофонд, и низкая продуктивность скота: средний убойный вес по республике составляет 160 кг, а по общемировым стандартам этот показатель равен 320 кг. «В Казахстане значительно отстает от мировых стандартов уровень селекционной работы. В результате отечественное животноводство по производству мяса сегодня удовлетворяет только потребности внутреннего рынка. Экспорт, по сравнению с его пиком в 1990 году, сократился в 400 раз и носит сейчас не стабильный, а скорее разовый характер (в 2008 году экспортировано всего 400 тонн говядины)», – приводит пример г-н Кузембаев.

Аналогичные «запущенные болезни», уходящие корнями еще в советский период, присутствуют и на других направлениях деятельности аграриев. То же животноводство невозможно развивать без достаточной кормовой базы, а в кормопроизводстве ситуация крайне сложная. 8 ноября министр сельского хозяйства Ахылбек Куришбаев, выступая на правительственном часе в мажилисе Парламента РК, сообщил о резком росте деградированных и сбитых пастбищ – их площадь увеличилась вдвое по сравнению с 1991 годом. Никто не занимается их восстановлением, подчеркнул министр. Как результат в Казахстане производится на одну условную голову скота всего 14 центнеров кормовых единиц, что в 2,3 раза ниже зоологических норм – то есть скот в хозяйствах банально недоедает. А поднять кормовое производство не так просто: удельный вес кормовых культур в севообороте составляет всего 11 проц. вместо научно обоснованных 30, к тому же крайне низка их урожайность. «Только за счет создания необходимой кормовой базы и полноценного кормления животных в соответствии с зоотехническими нормами можно поднять продуктивность имеющегося молочного и мясного скота в 1,5 раза», – поделился министр оценками Минсельхоза. Чтобы исправить ситуацию, нужно увеличить удельный вес кормовых культур в севообороте в два раза, приоритетно размещать кормовые культуры на поливных землях и вводить в оборот новые орошаемые земли под них, подчеркнул г-н Куришбаев. Параллельно, по словам министра, должно развиваться современное семеноводство кормовых культур, нужно возродить комбикормовую промышленность. Вопрос только в том, как стимулировать к этому работающие в отрасли коммерческие фирмы, которым выгоднее выращивать на этих землях другие культуры. Введение современных интенсивных циклов касается и других явно деградирующих направлений растениеводства – возделывания сахарной свеклы, например. Сокращение ее производства более чем в три раза по сравнению с советским периодом уже ставит под угрозу продовольственную безопасность страны по сахару, отмечает в своей монографии профессор Казахского национального аграрного университета Марат Кожахметов.

Все это, повторимся, требует масштабных инвестиций и гибкой политики со стороны государства по стимулированию модернизации. То есть – очень серьезных ресурсов. Одни государственные вливания здесь недостаточны. Например, прямое льготное кредитование фермеров, с учетом сезонности и рисков отрасли, позволяет лишь в известной степени поддерживать экономику хозяйств. Для опережающего развития всех проблемных направлений нужно создавать такие условия, чтобы туда шел частный капитал.

Для примера можно вспомнить, как в 2008 году в рамках антикризисных мер на специальный депозит «КазАгро» из Нацфонда было направлено 120 млрд. тенге. Основной целью выделения этих денег стала инвестиционная программа модернизации, хотя, кроме этого, перед холдингом тогда стояли и задачи срочного плана. Как, впрочем, бывает каждый год – вопрос поддержания отдельных субъектов, «спасения утопающих» в аграрном секторе актуален всегда. В результате «КазАгро» запустил по программе 59 инновационных проектов на общую сумму около 74 млрд. тенге, а остальные средства направил на традиционные кредиты для финансирования весенне-полевых работ и закупок зерна в госрезервы. Государство пошло фермерам навстречу, когда банки не могли финансировать сельское хозяйство, поддерживая оборотный капитал производителей. За счет этого, как отмечает глава «КазАгро» г-н Мамытбеков, были сохранены площади посевов и не сокращены технологические процессы, как это обычно бывает в кризисных ситуациях. Таким образом, общий эффект от программы, известной как «миллиард долларов для села», состоял в сохранении фермерами накопленных позиций и в том, чтобы на ряде направлений (таких как переработка овощей, производство современных гербицидов и удобрений, создание крупных мясо- и молочно-товарных производств) запустить современные предприятия. Программа не могла, да и не ставила своей целью стимулировать все проблемные направления сразу.

Сегодня модернизация в сельском хозяйстве за счет государственных вливаний проводится аналогично – медленно и поэтапно. Она не преследует цели охватить все направления одновременно. Это было бы слишком тяжелой нагрузкой на бюджет. С производителями работают «точечно», стимулируя их самостоятельно вкладывать свободные средства в развитие современных систем производства, внедрение новой техники и систем управления. Например, для повышения конкурентоспособности казахстанской сельхозпродукции и устойчивого развития перерабатывающей отрасли в этом году правительство запустило программу «Субсидирование систем управления производством сельскохозяйственной продукции». Государство возмещает аграрным компаниям часть стоимости услуг по разработке, внедрению и сертификации современных систем менеджмента качества и безопасности продукции на базе международных стандартов. Если компания хочет внедрить комплекс полной модернизации, то государство возместит ей до 50 проц. затрат. В 2009 году по результатам конкурсов были отобраны 43 предприятия. А современную систему менеджмента качества за счет бюджетных субсидий полностью внедрили уже 342 крупные и средние аграрные компании. Это достаточно много для Казахстана, где основная масса производителей в сельском хозяйстве представлена мелкими хозяйствами, а серьезных игроков не так много.

Обнадеживает, что в модернизацию аграрного сектора все активнее начинает поступать частный капитал. Это наглядно подтвердила другая госпрограмма – субсидирование компаниям-переработчикам сельзхозсырья ставок вознаграждения по лизингу нового оборудования и кредитов на пополнение средств. В программе, начиная с 2009 года, участвовали около 150 предприятий из 12 подотраслей сельского хозяйства. Примечательно, что по кредитованию лизинга нового оборудования, например, на каждый тенге бюджетных субсидий в отрасль пришли 16,5 тенге частных инвестиций. В 2010 году, по предварительным оценкам, соотношение государственного и частного капитала здесь составляет порядка 1:18 тенге. Аналогичные признаки роста интереса частного капитала к инвестициям в сельское хозяйство заметны и на других направлениях, например, в финансировании строительства крупных откормочных площадок для КРС в Алматинской и Жамбылской областях. И это объяснимо: такие проекты представляют безусловный коммерческий интерес для инвесторов в современной посткризисной экономике Казахстана, где больше нет и в обозримом будущем не предвидится спекулятивно-строительного бума, на котором можно было быстро и легко обогащаться. А аграрные проекты, при всей их затратности и длительности, все же остаются для любого инвестора понятными технически и достаточно предсказуемыми с точки зрения возвратности. Чего, увы, нельзя сказать о многих других сферах деятельности в наше нестабильное время.