Понятно, что сама идея отправки военных за пределы страны никогда не будет особенно популярной в общественном мнении. Тем более что у наших граждан уже был печальный афганский опыт времен СССР. В то же время нет никаких оснований полагать, что возможное участие Казахстана будет носить масштабный характер. Более вероятно, что дело ограничится символическим присутствием. Можно вспомнить опыт Ирака, где казахстанская армия держала один инженерно-саперный взвод, который не участвовал в боевых действиях.

Очевидно, что такое решение Астаны носит политический характер и оно, несомненно, связано с предстоящим саммитом глав государств ОБСЕ, на котором Афганистан и возможные угрозы безопасности должны стать не только главной темой, но и заложить основу для будущего данной организации. Естественно, это дает повод европейским странам и США ставить вопрос о том, почему Казахстан, если он претендует на такую повестку дня, не хочет сам, пусть хотя бы символически, участвовать в урегулировании афганской проблемы. Для нас это очень тонкая ситуация.

Не секрет, что представители НАТО периодически ставят вопрос о военном участии Казахстана в Афганистане. Во многом именно для этого они и помогли нашей армии подготовить под натовские стандарты миротворческую бригаду Казбриг. Мы всегда от такого предложения отказывались, не исключая, однако, своего возможного участия в будущих миротворческих операциях. Это было частью многовекторной политики страны, которая предусматривала поддержание ровных отношений с различными странами, даже если между собой они находятся в непростых отношениях. За это Астану, например, всегда критиковали пророссийски настроенные специалисты, которые призывали нас определиться во внешней политике, имея в виду, безусловно, одностороннюю ориентацию на Москву.

Но с политической точки зрения к нам не могло быть никаких претензий, решение отправить взвод саперов в Ирак принималось нами исходя из собственного понимания государственных интересов Казахстана, из принципов многовекторной политики. Однако вероятная отправка небольшой группы казахстанских военных в Афганистан, которая в принципе ничем не будет отличаться от нашего иракского опыта, хотя и не встретила открытой критики со стороны России, но вызвала большое недовольство в близких к ней кругах.

Основные упреки нам адресованы в части сотрудничества с американцами. Причем характерно, что сама Россия в конце октября также отметилась на афганском направлении, участвуя в совместной с американцами военной операции против местных производителей наркотиков в провинции Нангархар.

Проблема здесь, похоже, заключается в том, что наше последнее сближение с Россией, например в рамках Таможенного союза, понимается в Москве не только как чисто экономический проект. Возможно, в Москве полагают, что если Казахстан сближается с Россией, то он должен согласовывать с ней свои действия и на внешнеполитической арене.

В этой связи весьма показательна история с оказанным давлением на белорусского президента Александра Лукашенко, когда в ходе очередной ссоры между ним и президентом России Дмитрием Медведевым кремлевская администрация заявляла о готовности опубликовать стенограммы закрытых совещаний, где Лукашенко обещал признать независимость Абхазии и Южной Осетии.

Поэтому отправка казахстанских военных в Афганистан наверняка была воспринята в Москве как жест в сторону США, как, очевидно, и покупка американских грузовых самолетов С-130, об этом Министерство обороны Казахстана заявляло в октябре. В ситуации многовекторной политики оба последних факта не имеют принципиального значения, мы же не Грузия и у России не может быть к нам претензий.

Но, похоже, что с учетом более тесного, чем обычно, нашего сближения с Россией такие ситуации будут повторяться все чаще. В связи с этим можно вспомнить историю со вступлением в ВТО, когда мы сначала прекратили самостоятельные переговоры, затем решили вступать вместе, а потом выяснилось, что Москва ведет свои переговоры, и получается, что определяет условия вступления и для нас. В принципе это выглядит логично, потому что Россия просто больше, ее экономика сильнее, военно-стратегические интересы сформулированы предельно четко. Однако остается ли место для нас, для наших интересов и многовекторной политики?

В этой ситуации нам просто необходимо все же послать этот один взвод или максимум роту в Афганистан, даже если в итоге президент США Барак Обама так и не приедет на саммит в Астану. Нашим стратегическим преимуществом всегда являлась общая нейтральность позиции. Мы не совершали таких поворотов во внешней политике на 180 процентов, какие делали Узбекистан и Киргизия в бурные девяностые и в начале двухтысячных. И даже несмотря на то что мы находимся в эпицентре противостояния великих держав, нам удалось не стать сателлитом одной из них и одновременно сохранить со всеми хорошие отношения.

Саммит ОБСЕ в Астане – это хороший повод закрепить имеющееся у нас стратегически выгодное положение. В случае если на саммите будет сформулирована новая повестка дня по проблемам безопасности для всех членов ОБСЕ, как из западной, так и из восточной ее части, то проблемы Афганистана и прилегающих к нему территорий станут важной составляющей деятельности этой организации. Даже при наличии конфликтов между разными странами ОБСЕ, их будет объединять достигнутый компромисс по поводу угроз безопасности в Азии.

Со своей стороны, Казахстан может занять уникальное положение нейтральной страны, способной стать опорной базой для всех усилий ОБСЕ в регионе. В этой связи появление группы наших военных в Афганистане вполне может отвечать нашим интересам.