Надо отметить, что проблеме взаимоотношений со странами бывшего СССР в новой концепции уделяется особое место. Так, впервые НАТО зафиксировала в своем базовом документе, что организация «не является угрозой для России». Больше того, сотрудничество с ней «играет стратегическую роль, поскольку способствует созданию общего пространства мира, стабильности и безопасности».

Также НАТО подтвердило намерение «продолжать и развивать» сотрудничество с Украиной и Грузией. В документе не говорится прямо о перспективе вступления этих государств, однако упоминается, что контакты с ними должны строиться с учетом их «евроатлантических устремлений».

Безусловно, все это должно было дать некую надежду Киеву и Тбилиси, и одновременно подсластить пилюлю России, которая не желает, чтобы еще какие-нибудь из постсоветских республик, как, например, Прибалтика, стали членами НАТО.

Новое мышление?

По большому счету только сейчас Североатлантический альянс окончательно подвел жирную черту под холодной войной и ее идеологическими стереотипами. Руководство НАТО попыталось объяснить всем, что сложнейшей задачей блока в настоящее время является не гипотетическое противостояние с Россией, а проблема Афганистана и отчасти Ирана. К примеру, участники саммита утвердили план по передаче полномочий по обеспечению безопасности в афганском государстве его властям и вооруженным силам до 2014 года, но в то же время Расмуссен заявил, что это не стратегия выхода и что войска останутся там столько, сколько потребуется.

В этой связи Альянсу так или иначе может понадобиться российская политическая поддержка. Особенно если речь действительно пойдет о возможном вооруженном конфликте США с Ираном. Именно поэтому привлекая Россию к совместной ПРО блок не только демонстрирует гибкость, пытаясь подружиться с бывшим противником, но и показывает, что усиление геополитического противостояния с ней уже не отвечает новым вызовам и задачам XXI века. Именно поэтому лидеры западноевропейских стран подчеркнули, что существующие разногласия не должны заслонять необходимости развивать конструктивное сотрудничество с Москвой, а саммит НАТО–Россия и вовсе прошел в духе «перезагрузки отношений», о которой в последнее время так часто говорят в Вашингтоне.

Таким образом, новый документ, по признанию Расмуссена, «позволяет НАТО стать как никогда более эффективной организацией». «Появившаяся концепция – это не просто заявление о намерениях, а план действий, который предстоит реализовать в ближайшее время», – добавил он. А президент США Барак Обама отметил, что встреча в Лиссабоне «воскресила Альянс для XXI века», где, как он намекнул, не должно остаться места старым взаимным претензиям и подозрениям.

НАТО, напомним, появилось в самом начале холодной войны. В 1949 году оно рассматривалось как главный защитник западной демократии и ее ценностей. Хотя представители США и Западной Европы всегда подчеркивали сугубо оборонительный характер организации и призывали всех членов мирового сообщества к диалогу, конфликт геополитических интересов Вашингтона и Москвы с каждым днем углублялся. После того как 9 мая 1955 года в НАТО вступила ФРГ, Советский Союз создал Организацию Варшавского договора.

Появление двух мощных военно-политических блоков и противостояние США и СССР вылилось в соперничество на всех континентах. Вашингтон и Москва так или иначе вмешивались во внутренние дела других стран, разрабатывали новые виды вооружений, тратили материальные, финансовые и людские ресурсы на оборонные и космические программы. Лишь угроза ядерного взаимного уничтожения вынудила обе стороны в 1970-х годах предпринять усилия по «разрядке» напряженности и ограничению вооружений. Однако лидеры НАТО и ОВД по-прежнему использовали все доступные им средства для достижения вполне конкретных задач по расширению своего политического и экономического влияния в мире.

Все изменилось в 1991 году. Распад соцлагеря и роспуск Организации Варшавского договора обернулись серьезной головной болью для НАТО. Созданный в качестве военного противовеса СССР и его союзникам, североатлантический блок, казалось бы, потерял свое основное предназначение, ведь главную задачу, сформулированную еще в 1949 году министром иностранных дел Великобритании Эрнестом Бевином как «стремление сохранить наш собственный образ жизни», он уже выполнил, победив в холодной войне.

Как и другие международные организации, рожденные сразу после Второй мировой войны, НАТО оказалось перед лицом кризиса. Альянсу пришлось учиться действовать в совершенно новых для себя условиях и заново искать смысл существования. Запад увидел его в расширении. Бывший министр обороны США Уильям Перри в феврале 1996 года заявил, что «увеличение Альянса неизбежно и оно произойдет, поскольку очень важно для обеспечения успеха политики «открытых дверей» и капитализма в странах Восточной Европы».

При этом очевидно, что НАТО было заинтересовано также в сохранении безопасности и стабильности за пределами действия договора. Не случайно в 1990-е годы блок установил партнерские отношения со многими странами, не входящими в Альянс. Так, с 1994 года реализуется программа «Партнерство ради мира», способствующая развитию сотрудничества между НАТО и государствами-партнерами. Целью этой инициативы, к которой присоединился Казахстан и другие страны СНГ, является повышение стабильности, снижение угрозы миру и укрепление отношений в сфере безопасности. При этом каждая страна–партнер НАТО взяла на себя ряд серьезных политических обязательств: сохранять демократическое общество, соблюдать принципы международного права, выполнять обязательства, вытекающие из Устава ООН, Всеобщей декларации прав человека, Хельсинкского Заключительного акта и международных соглашений о разоружении и контроле над вооружениями, воздерживаться от угрозы или применения силы против других государств, не нарушать существующих границ государств, разрешать споры мирным путем.

В 1999 году была принята Стратегическая концепция, согласно которой НАТО видела угрозу не только в вызовах общего характера, но также в «терроризме, организованной преступности и нарушении снабжения стран важнейшими видами ресурсов». Кроме того, было обозначено, что в XXI веке НАТО «из союза, определяемого географическими рамками, превращается в организацию, принимающую положение о том, что угрозы безопасности больше не ограничиваются своим местоположением и готовую отражать их независимо от времени и места их возникновения».

Так военно-политический союз государств Северной Америки и Западной Европы, который в начале холодной войны должен был военным путем защитить западную демократию, после ее завершения стал решать совершенно иные задачи, нередко лежащие вне плоскости обороны. Энн Эпплбаум из «Вашингтон пост» уверяет, что «расширение НАТО – это один из немногих реальных внешнеполитических успехов Запада после холодной войны. Именно оно обеспечило политическую, экономическую и идеологическую вестернизацию колоссальных территорий в Евразии».

По мнению противников НАТО, блок постепенно превратился в инструмент глобализации и мировой экспансии западного образа жизни. С его помощью Запад навязывал свое видение и стандарты демократии, которые не всегда совпадали с желаниями и требованиями новых независимых государств к востоку от Бреста. Хотя к этому времени члены Североатлантического альянса и сам блок в глазах бывших советских граждан во-многом перестали восприниматься как идеологическая и военная угроза, тем не менее в ряде стран СНГ, и прежде всего в России, вновь вспомнили о риторике времен холодной войны.

На этом фоне новая доктрина НАТО, судя по всему, должна была продемонстрировать всему миру, что речь идет о совершенно новом этапе развития военно-политической организации. И потому весьма символично, что на саммите, определившем цели и задачи НАТО, основные угрозы глобальной безопасности и методы их парирования на ближайшее десятилетие, был представлен Казахстан, который поддерживает одинаково ровные отношения как с Западом, так и Востоком.

Любопытно при этом, что НАТО всегда выделяло Астану среди других центральноазиатских партнеров. К примеру в интервью российскому радио «Эхо Москвы» в 2005 году спецпредставитель Альянса по Южному Кавказу и Центрально-Азиатскому региону Роберт Симмонс категорично заявил, что «самое интенсивное сотрудничество у НАТО идет с Казахстаном». Пикантность ситуации заключается в том, что к моменту интервью в Узбекистане и Кыргызстане уже действовали военные базы стран Альянса, тогда как казахстанский парламент только обсуждал вопросы ратификации соглашения о транзите военных грузов НАТО в Афганистан через территорию республики.

Впрочем, к этому времени у Североатлантического альянса уже накопился определенный опыт сотрудничества с Астаной. Он действительно оказал определенную помощь в реформировании вооруженных сил Казахстана, в частности в становлении миротворческого батальона «Казбат». В дальнейшем военнослужащие и стран НАТО стали проводить тактико-специальные миротворческие учения «Степной орел».

Контакты республики с военно-политическим блоком не ограничивались исключительно военной сферой. Еще в 1995 году специальные подразделения НАТО решали вопросы экологического контроля за ядерным полигоном в Семипалатинске. Кроме того, в начале 2000-х годов была начата реализация проекта «Виртуальный шелковый путь», направленный на обеспечение качественного и недорогого доступа к сети Интернет для научно-образовательных учреждений Казахстана и других стран Центральной Азии и Закавказья. А в рамках программы НАТО «Перспективы-2010» молодые казахстанские ученые могли претендовать на 200 стипендий в год для прохождения стажировки в научно-исследовательских лабораториях стран–членов Альянса.

Таким образом, Казахстан получал финансовую, военно-техническую и научную помощь со стороны НАТО, но это отнюдь не мешало ему состоять в ШОС и ОДКБ – военно-политических структурах, где ключевые роли играют Китай и Россия. При этом Астане удавалось маневрировать между влиятельными игроками.

Очевидно, что усиление позиций НАТО не нравилось Москве и Пекину. Ведь оно было связано не только с противодействием общим угрозам – терроризму, наркобизнесу и религиозному экстремизму, но отвечало также интересам Запада установить экономический и политический контроль над регионом, стратегическое значение которого неизменно возростало.

Однако, по всей видимости, Альянс оказался пока не готов бороться с Россией и Китаем за контроль над Центральной Азией. Именно поэтому взвешенная многовекторная внешняя политика Астаны стала важным фактором для НАТО. Отсюда собственно и, казалось бы, нелогичные заявления Симмонса «Эху Москвы», и реверансы заместителя генсека НАТО Клаудио Бисоньеро, назвавшего Казахстан «ключевым партнером в регионе», когда он остался нейтральным во время российско-грузинского конфликта в августе 2008 года.

Многовекторная внешняя политика в настоящее время устраивает не только Астану, но и большинство ее партнеров на международной арене. Именно это превратило Казахстан в уникальную площадку, где уютно чувствуют себя представители Запада и Востока, участники Большой геополитической игры и члены разнонаправленных военно-политических блоков.

Но самое любопытное, что мировые державы не просто по справедливости оценили усилия Казахстана, доверив ему важные посты в крупнейших международных организациях. Теперь они могут попытаться использовать возможности казахстанской диалоговой площадки и в своих интересах. В общем, если Астана правильно прочитает поданные ей сигналы, она еще больше сможет упрочить свои внешнеполитические позиции на мировой и региональной арене.