Справедливости ради надо отметить, что на протяжении многих лет казахстанское окружение было неспокойным, однако проблема терроризма для рядового обывателя весь этот период оставалась несколько абстрактной. И это неудивительно, ведь на фоне вооруженного противостояния в Афганистане, гражданской войны в Таджикистане, терактов в Узбекистане и Кыргызстане Казахстан представлял собой в этом отношении некий островок стабильности и благополучия.

Вероятно, все дело в том, что с момента получения независимости Казахстану, оказавшемуся в довольно сложном положении с точки зрения геополитики, демографии и экономики, удалось избежать или решить множество вопросов, связанных с чрезмерной радикализацией общества. Республика, к примеру, не была готова к проведению общественно-политической либерализации, что способствовало обострению борьбы за власть в том же Таджикистане и привело к кровопролитному конфликту в этом государстве.

Напротив, сконцентрировавшись на решении экономических задач, Казахстан за относительно короткий промежуток времени стал несомненным лидером в Центральной Азии по глубине и качеству проводимых социально-экономических реформ.

Естественно, не обходилось и без ошибок, но упор на социально-экономические преобразования с последовательной и управляемой либерализацией политической жизни во многом позволил сгладить противоречия в определенной части общества и элит. Что, в свою очередь, выбило почву из-под ног всевозможных радикалов, сузив до минимума их возможную социальную базу.

Таким образом, благодаря взвешенной внутренней политике, отвечающей интересам всех этнических и религиозных групп в государстве, Казахстан во многом был избавлен от внутренних источников экстремизма. Большинство казахстанцев по-прежнему положительно оценивают ситуацию в стране и свои жизненные условия. К примеру, согласно недавним опросам общественного фонда центра социальных и политических исследований «Стратегия» 76 проц. населения страны назвали текущую обстановку в Казахстане благоприятной и спокойной, а 90 проц. опрошенных довольны работой главы государства Нурсултана Назарбаева.

Поскольку внутренних предпосылок появления политического и религиозного экстремизма в Казахстане по большому счету не было, то проблема терроризма связывалась во многом с тем, что территорию страны могли использовать в качестве транзита экстремисты из-за рубежа. Так, в 2000-е годы казахстанские спецслужбы поймали и выдали коллегам из других стран несколько десятков человек, подозреваемых в террористической деятельности. Но при этом серьезных попыток организации и проведения устрашающих акций, направленных именно против властей Казахстана и его общества не было. Пожалуй, исключением, вызвавшим большой общественный резонанс, можно назвать ликвидацию группы иностранных боевиков летом 2001 года в центре Алматы.

Кроме того, контролировать вопросы борьбы с терроризмом в Казахстане позволяли своевременно принятые закон о терроризме и специальные программы по антитеррору. К примеру, Астана, реализуя международные обязательства в области борьбы с терроризмом, признала террористическими и запретила деятельность на территории страны 14 зарубежных организаций и групп.

Однако в то же время следует отметить, что казахстанское руководство по-прежнему держит в фокусе своего повышенного внимания любые важные для стабильного развития государства и общества сферы, в том числе области национальных и религиозных отношений. Именно поэтому в условиях глобального финансового кризиса была предложена экономическая «Дорожная карта». Не случайно и то, что 20 октября этого года Н. Назарбаев поручил разработать программы по межэтническому патриотизму и внедрить их в общеобразовательные учреждения. Тогда же глава государства заявил, что при Евразийском национальном университете в Астане будет создан центр изучения межэтнических отношений.

Явные и скрытые угрозы

Дополнительные меры, призванные сохранить политическую стабильность и социальную гармонию, очевидно, были продиктованы тем, что в последние годы республика все чаще сталкивается не только с внешними, но и внутренними проявлениями экстремизма. Если раньше по обвинению в терроризме задерживали в основном иностранцев, то со второй половины 2000-х годов в поле зрения силовиков стали попадаться уже казахстанцы. К примеру, в 2006 году в Таразе к длительным срокам заключения осудили 16 членов террористической группировки «Джамаат – моджахеды Центральной Азии», которая предположительно входила в сеть «Аль-Каиды». Тогда же были задержаны 10 казахстанцев, связанных с экстремистской организацией «Исламское движение Узбекистана». Можно вспомнить и то, что согласно информации спецслужб одной из террористок-смертниц, подорвавших себя летом 2004 года в Ташкенте, была гражданка Казахстана. Еще четыре жительницы Южно-Казахстанской области, прошедшие подготовку в качестве смертниц, были задержаны.

В общем, несмотря на усилия казахстанских властей, терроризм и религиозный экстремизм отнюдь нельзя назвать исключительно призрачной угрозой. После трагических событий 11 сентября 2001 года стало ясно, что ни одно государство мира, в том числе, естественно, и Казахстан, не свободны от угроз терроризма и экстремизма. Данная проблема – это вполне реальная опасность, недооценивать которую государственным органам и обществу никак нельзя. Только по официальным данным, в 2008 году в республике были осуждены 22 человека, причастных к террористической и экстремистской деятельности, и предотвращено четыре теракта, в 2009-м – осуждены 24 человека и предотвращено три акта терроризма.

Вполне возможно, что история с хорошо организованным и спланированным массовым вооруженным побегом из мангистауской колонии строгого режима, показавшая уязвимость важных государственных объектов, – это тоже свидетельство роста в Казахстане активности различных экстремистских организаций.

Поскольку терроризм и экстремизм – явления во многом социальные, то государственная политика антитеррора по понятным причинам нацелена в первую очередь на нейтрализацию социальных и политических факторов, которые могут спровоцировать появление в обществе радикальных настроений. Долгое время государству удавалось удерживать ситуацию под своим контролем. Но проблема осложняется тем, что устранение внутренних причин возникновения политического или религиозного экстремизма тем не менее не снимает с повестки дня вопрос о внешнем факторе. Его влияние выражается прежде всего в том, что на протяжении нескольких лет наблюдается социально-политическая или экономическая нестабильность в сопредельных государствах, а также отмечается рост нелегальной миграции населения, в том числе из «проблемных точек» региона.

Судя по всему, именно это имел в виду председатель Комитета национальной безопасности Нуртай Абыкаев. В ходе прошедшей 14 октября экспертной конференции ОБСЕ по вопросам предотвращения терроризма он указал на то, что, хотя «в Казахстане отсутствуют прямые предпосылки к появлению терроризма, угроза исходит от ряда внешних факторов, главным из которых является близость к очагам террористической и этнорелигиозной напряженности». Иначе говоря, Казахстан по-прежнему находится в зоне риска, и внешние силы в любой момент могут спровоцировать проблему этнического или же религиозного экстремизма в республике.

Очевидно, что речь идет прежде всего о неспокойных южных рубежах Центральной Азии и Афганистане. Несмотря на международную антитеррористическую операцию, которая под эгидой США и НАТО ведется уже девять лет, ситуация в Афганистане остается едва ли не главным вызовом для всей региональной системы безопасности. Именно из этого государства представители различных террористических групп время от времени пытаются прорваться в Центрально-Азиатский регион. Так, еще в конце апреля этого года представители кыргызских спецслужб сообщали о нескольких попытках проникновения на территорию Кыргызстана представителей террористических организаций «Исламское движение Узбекистана» и «Союз исламского джихада», базирующихся в Афганистане.

О том, что Бишкек должен укрепить свою границу с Таджикистаном, чтобы предотвратить появление на своей территории боевиков из Афганистана, в июне 2010 года заявил помощник госсекретаря США Роберт Блейк. По его словам, группы террористов с высокой долей вероятности этой осенью вновь попытаются проникнуть в Кыргызстан, чтобы дестабилизировать ситуацию в регионе, и сделают это именно с «афганского» направления.

В связи с этим надо отметить, что в августе и сентябре таджикские пограничники действительно столкнулись с несколькими попытками перехода афгано-таджикской границы вооруженными отрядами боевиков. Возможно, часть из них все же сумела прорваться. По крайней мере, Душанбе считает, что боевики, с которыми правительственные войска Таджикистана ведут бои в Раштской долине, связаны с международным террористическим подпольем и получают поддержку именно из Афганистана.

Таким образом, осенью этого года Афганистан и приграничные с ним территории центральноазиатских государств вновь оказались в центре всеобщего внимания. 26 октября, находясь с визитом в Кабуле, таджикский президент Эмомали Рахмон категорично заявил, что «нестабильная ситуация в Афганистане может повлиять на всю Центральную Азию», и призвал мировое сообщество оказать помощь для достижения мира и стабильности в этой стране. Интересно, что в этот же день после переговоров с генсеком НАТО Андерсом Фог Расмуссеном в Брюсселе Н. Назарбаев сообщил, что Казахстан направит несколько военнослужащих в штаб международных сил в Афганистане.

Возможно, таким образом, Астана желает продемонстрировать Западу, что является одним из ключевых партнеров альянса в регионе на афганском направлении. Не случайно появилась информация, будто в дополнение к предоставленному Казахстаном воздушному и железнодорожному коридору для транзита грузов НАТО в Афганистан прорабатывается вопрос об использовании с этими целями инфраструктуры морского порта Актау. Но также очевидно, что казахстанское руководство всегда с беспокойством относилось к афганской угрозе. Можно вспомнить, что в начале 1990-х годов казахстанские военнослужащие были частью подразделений «Центразбата», защищавших таджикско-афганскую границу.

Между тем обращает на себя внимание тот факт, что незавершенный афганский конфликт, имеющий, безусловно, высокий потенциал нестабильности, является лишь видимой частью проблемы, причины которой лежат намного глубже. Возникающие проблемы безопасности Центральной Азии, вне всякого сомнения, напрямую зависят от хода геополитического противостояния мировых держав в регионе и являются следствием столкновения интересов внешних сил. Так, до недавнего времени одним из основных источников военно-политической угрозы в Центральной Азии считалось афганское движение «Талибан», а также вооруженные отряды Джумы Намангани из «Исламского движения Узбекистана», которые дважды проверяли на прочность государственные режимы в Кыргызстане и Узбекистане. При этом ни для кого не секрет, что обе эти организации, всерьез обеспокоившие центральноазиатскую общественность, во многом были порождены условиями геополитической игры.

К примеру, Исламабад, который считается создателем и главным «спонсором» «Талибана», никогда не скрывал, что рассматривал афганских талибов как ключ к открытию торгово-экономических путей в центральноазиатские государства. А Вашингтон хотел использовать их в своих планах по строительству газопровода из Туркмении в Пакистан, который должен был пройти через контролируемые «Талибаном» территории Афганистана. Поскольку все это противоречило интересам России, опасающейся потерять свое влияние в регионе, то, когда в 1997 году талибы стали контролировать большую часть афганской территории, а их режим официально признали Пакистан, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты, Москва поддержала антиталибский альянс Ахмад Шах Масуда. И это невзирая на то, что легендарный лидер моджахедов был главным врагом СССР в 1980-е годы и последовательным противником прокоммунистического режима Наджибуллы. Впрочем, на тот момент этот фактор уже не играл особой роли, поскольку с поражением Масуда афганский конфликт мог завершиться, и зарубежные союзники талибов и США получили бы шанс реализовать свои планы по строительству транспортных коридоров из Пакистана в Центральную Азию, а также пакистано-туркменского газопровода.

Так получилось, что не только создание движения «Талибан», но и неожиданное появление в регионе отрядов ИДУ осенью 1999 года кардинально изменило весь геополитический расклад сил. К этому времени, напомним, из Кыргызстана были выведены российские пограничники, а Узбекистан изменил свой внешнеполитический вектор в сторону Запада. Позиции России ослабевали с каждым днем. Осенью 1998 года кыргызские силовики в городе Ош задержали состав с 16 вагонами оружия и боеприпасов, которые предположительно должны были перевозиться грузовиками по Памирскому тракту сначала в таджикский, а затем и афганский Бадахшан отрядам Ахмад Шах Масуда. Продемонстрировав всему миру один из важнейших каналов поставок оружия и продовольствия Масуду, Бишкек однозначно выступил против Москвы.

Через полгода в апреле 1999-го удар по интересам России в регионе нанес уже Ташкент. Президент И. Каримов предложил НАТО установить более тесное сотрудничество, при этом он заявил о выходе Узбекистана из Договора о коллективной безопасности и поднял вопрос о целесообразности присутствия российских войск в Таджикистане. Одновременно Ташкент и Бишкек неожиданно выступили с идеей проведения переговоров с афганскими талибами, чего не хотела допускать Москва.

Не исключено, что руководители Кыргызстана и Узбекистана получили некие гарантии Запада, крайне заинтересованного в изменении геополитической ситуации вокруг Афганистана. В неблагоприятном для Москвы исходе эпического сражения с Вашингтоном никто уже не сомневался. Но когда осенью 1999 года Масуд в Афганистане остался фактически без внешней подпитки, вооруженные формирования «Исламского движения Узбекистана» неожиданно вошли с территории Таджикистана сначала в Кыргызстан, а затем весной следующего года в узбекскую часть Ферганской долины.

Вторжение боевиков имело самые серьезные последствия для всей региональной системы безопасности Центральной Азии. Ташкент и Бишкек срочно обратились за помощью к Москве, в корне изменив, таким образом, геополитическую ситуацию, сложившуюся к этому времени в регионе. Вскоре Масуд смог выбить талибов из стратегических районов и навязать им позиционную войну, что было бы невозможным без поставок оружия и боеприпасов.

Так уж получилось, что с появлением в Центральной Азии новых угроз религиозного экстремизма и трансграничного терроризма позиции России в регионе только усилились. До сих пор неясно, каковы были истинные намерения членов ИДУ. Но странные обстоятельства появления отрядов экстремистов в Кыргызстане и Узбекистане и позднее их таинственное исчезновение позволили экспертам связать события, напугавшие население Центральной Азии, с обострением геополитической игры между Россией и Западом.

Вполне возможно, что терроризм или его угроза сыграли роль эффективного средства для выполнения конкретных геополитических задач. А это значит, что и сегодня в случае обострения геополитического противостояния мировых или региональных держав международный терроризм, будучи прежде всего инструментом осуществления чьей-то политики, вполне может стать реальной угрозой безопасности всей Центральной Азии, и Казахстана в частности.

Не исключено, что именно поэтому Абыкаев подчеркнул в своем выступлении 14 октября, что углубление сотрудничества Казахстана с Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе станет практическим шагом к «совместным действиям по созданию надежного заслона любым террористическим угрозам в регионе». Понятно, конечно, что экстремистская идеология успешнее всего прививается в обществе, где высок уровень безработицы, бедности и нищеты. Но, как показывает опыт многих центральноазиатских стран с их довольно консервативно настроенным населением, главным фактором появления терроризма являются все же не только и не столько серьезные социальные недуги, сколько влияние внешних факторов. Вопрос касается не только ситуации в Афганистане и на южных рубежах Центральной Азии.

Казахстан надеется, что в рамках ОБСЕ ему удастся найти компромисс между самыми влиятельными игроками в регионе – США и Россией. Обстановка в Афганистане и вокруг него явно будет одной из главных тем саммита ОБСЕ в Астане. Весьма может быть, что речь пойдет о выработке новых правил игры, за рамки которых в своем противостоянии ведущие державы не должны выходить. Все это не только может отразиться на качестве геополитической игры, но и напрямую повлияет на уровень угроз безопасности всей Центральной Азии