В принципе с тактической точки зрения в проведении выборов в 2011 году был определенный смысл. Дело в том, что в 2012-м должны были пройти выборы президентов одновременно и в США и в России. Естественно, что подготовка к ним начнется уже в текущем 2011 году. Политические элиты этих стран будут сильно заняты этим важным процессом и внешняя политика в этот период несколько отойдет на второй план.

Особенно это характерно для США, где нынешний президент Барак Обама недавно потерпел несколько весьма чувствительных поражений на выборах в конгресс и сенат, а также сталкивается с серьезной внутриполитической критикой. Обычно завершающих свой срок американских президентов называют «хромой уткой». В отношении Обамы такое определение более чем справедливо. Считается, что, несмотря на все еще внушительную общественную поддержку, его позиции на предстоящих выборах довольно слабы. В Штатах часто высказывается мнение, что большее разочарование в современной американской истории вызывал только президент Джимми Картер.

Так что и Обаме и США в нынешнем году явно будет не до Казахстана. Тем более что у американцев есть более насущные проблемы в нашем регионе – это не только Афганистан, но и Иран. Кроме того, долгосрочные цели американской политики в Центральной Азии в целом предусматривают поддержание независимости расположенных здесь государств с целью не допустить полного подчинения их политики интересам России. Это связано с тем, что никуда не делось геополитическое соперничество между Москвой и Вашингтоном. Соответственно если вдруг США окажут давление на Казахстан, загонят его в угол, то он может окончательно попасть под влияние России.

Поэтому в отношении предстоящего казахстанского референдума Вашингтон почти наверняка ограничится дежурной демократической риторикой с целью успокоить собственное либерально настроенное общественное мнение, что он, собственно, уже и сделал. Одновременно это поможет ему получить дополнительные козыри в своих отношениях с Астаной. Напомним, что для предельно прагматичной западной политики критика в адрес несоответствия той или иной страны идеальным демократическим стандартам является частью политической игры. Они используют ее для получения дивидендов на переговорах. Это справедливо и для Евросоюза, который также высказался весьма критично по отношению к референдуму.

Несколько иная ситуация с Россией. Официальная Москва пока никак не отреагировала на казахстанский референдум. Однако близкие к ней политологи и СМИ настроены весьма критично. В основном они ставят вопрос о том, насколько надежным союзником России вообще является Казахстан. При этом главное недовольство вызывает самостоятельность внешней политики Астаны, в частности недавно принятое решение отправить небольшой воинский контингент в Афганистан. Очень часто высказывается также мнение, что, подписав соглашение о Таможенном союзе, а затем и Едином экономическом пространстве, Казахстан должен также согласовывать с союзниками и внешнюю политику.

Но в любом случае для российского руководства решение о проведении референдума, похоже, оказалось настолько же неожиданным, как и для США, и оно просто пока еще не знает, как на него реагировать. С одной стороны, у России нет никаких оснований для каких-либо претензий к Казахстану. Астана пошла навстречу Москве в очень многих деликатных вопросах в процессе создания ТС и ЕЭП. С другой стороны, Москву не может не беспокоить, что по итогам референдума в Казахстане еще десять лет не будет президентских выборов.

Следовательно, Москва все это время никак не сможет использовать свой все еще внушительный на данный момент потенциал для влияния на ситуацию в Казахстане, например, для торга с Астаной по тем или иным вопросам. В первую очередь это, конечно, влиятельные российские СМИ и ориентированный на Москву электорат. Дело не только в том, что в Казахстане почти 30 процентов населения относится к европейским этносам – русским, украинцам, белорусам, немцам и другим, на мнение которых российское телевидение в принципе может оказать огромное влияние. Вопрос скорее в том, что среди последних высока доля дисциплинированных людей пенсионного и предпенсионного возраста. В структуре активного электората в отдельных случаях их доля может достигать 40–50 проц. Очевидно, что через 10 лет в Казахстане будет принципиально другая демографическая ситуация.

Без всякого сомнения, позиция Москвы критически важна для любых выборов в Казахстане. Особенно если речь пойдет о ситуации открытой политической конкуренции. Весьма показателен пример последних выборов в Киргизии. Все киргизские политики ездили в Москву за поддержкой. Тех, кто не ездил, подвергли самой жесткой критике, как лидера партии «Атамекен» Омурбека Текебаева, используя все возможности российского телевидения, в том числе «желтые», таблоидные. Одно это обстоятельство заставляет задуматься, настолько ли на данном историческом этапе для казахстанского государства необходима открытая политическая конкуренция.

Так что и для Москвы и для Вашингтона было бы лучше, если бы в Казахстане выборы прошли в указанные сроки, в 2012 году. Это открывало бы им большие возможности для ведения контригры друг против друга в борьбе за влияние на нашей территории. Если же референдум будет проведен, то тогда не будет и предмета для политической интриги. С точки зрения государственных интересов это, возможно, самое оптимальное решение.

Во внутренней политике проведение референдума вносит ясность в политическую жизнь на ближайшую перспективу. При этом характерно, что консервативно настроенное население Казахстана разных национальностей явно опасается смены политического курса. Речь идет не только о том, что в общественном мнении стабильность связывается с именем президента Назарбаева, гораздо важнее, что большая часть населения серьезно опасается перемен. Слишком свежо впечатление от недавних событий в Киргизии, и надо отдать должное государственной пропаганде – она смогла весьма эффективно использовать их в своих целях. Поэтому и «европейское» население, и большая часть казахского не хотели бы рисковать своим нынешним положением, пусть даже у многих есть свои претензии к действующей власти.

Для оппозиции это крайне невыгодная ситуация. Она вынуждена в положительном ключе высказываться, например, по положению дел в Киргизии, потому что формально это выглядит как шаг в сторону демократии, а это вступает в противоречие с консервативными настроениями в обществе. Однако для внутренней оппозиции выборы – это в любом случае шанс заявить о себе и даже попытаться оказать давление на власть. Кроме того, она может рассчитывать на внешнюю оппозицию, где сосредоточены серьезные деньги. Пример той же Киргизии демонстрирует, что это может оказаться весьма важным обстоятельством. Проведение референдума, таким образом, несомненно, наносит удар по всем планам оппозиции.

Впрочем, это затрагивает и интересы той части элит, которая считает, что в Казахстане необходима частичная либерализация, например, по украинскому сценарию, с тем чтобы будущая преемственность власти сопровождалась распределением полномочий.

В любом случае проведение референдума это очень сложное решение, с учетом заранее прогнозируемой критики со стороны Запада и вероятного недовольства Москвы. Такое решение можно было принять только при наличии сильного государства со строгой вертикалью власти. При нашем сложном геополитическом окружении и множестве потенциальных линий разлома – национальных, региональных, религиозных и прочих, которые проходят через наше общество, – единая вертикаль власти – лучший способ сохранить независимость государства даже от самых близких друзей.

Теперь главная интрига заключается в том, будет ли все-таки проведен референдум? Это очень тонкий момент, потому что государство явно идет против мнения двух сверхдержав, России и США, а также стран ЕС. Однозначную поддержку мы получим только со стороны Китая. Но в этом, наверное, и состоит искусство многовекторной политики, исходить в первую очередь из собственных интересов даже когда вам приходится иметь дело с сильными мира сего. При всех возможных вопросах в целом интересы государства и большей части общества заключаются в сохранении преемственности политического курса.