Согласно официальным данным избирательной комиссии Ирана, 12 июня за нынешнего президента страны Махмуда Ахмадинежада проголосовало более 62 процентов иранцев. Он получил практически вдвое больше голосов, чем его основной соперник – бывший премьер-министр страны Мир-Хосейн Мусави.

Считавшийся фаворитом предвыборной гонки Мусави и его сторонники результаты народного волеизъявления не признали, обвинив власти в их подтасовке. В частности, они не поверили, что можно вручную собрать и посчитать 40 млн. бюллетеней всего за 12 часов. Очень сомневаются они и в успехе Ахмадинежада среди жителей крупных городов, где прежде он, в отличие от кандидата Мусави, большой популярностью не пользовался.

Но больше всего противников иранского президента расстроила поспешность верховного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи, который незамедлительно поздравил Ахмадинежада с победой и призвал всех иранцев объединиться вокруг него.

Несмотря на позицию Хаменеи, исход голосования вышел невнятным и этим быстро воспользовались политические оппоненты Ахмадинежада. Они вышли на улицы с требованиями вернуть их «украденные» голоса. Впервые после исламской революции 1979 года улицы Тегерана и других иранских мегаполисов заполнили масштабные, хорошо организованные демонстрации протеста. То, что на Западе назвали ростками «цветной революции», а в регионе – «самыми большими беспорядками последних лет», закончилось гибелью семнадцати человек и арестами сотен протестующих.

Впрочем, сторонники иранских «реформаторов» уверены, что жертвы были не напрасны. Их громкий голос все же был услышан. По крайней мере, именно так в окружении Мусави интерпретируют предложение Совета стражей исламской революции от 28 июня создать специальную комиссию для пересчета 10 процентов избирательных бюллетеней. Пикантность ситуации заключается в том, что за два дня до этого представитель Совета стражей, органа, который по конституции Ирана следит за выборами, объявил голосование 12 июня «самыми чистыми за всю историю Исламской республики».

По всей видимости, спецкомиссия призвана урегулировать и другие споры вокруг состоявшихся президентских выборов. Беспрецедентное предложение властей явно появилось в расчете на достижение компромисса с Мусави и теми, кто за ним стоит. Ведь до сих пор Совет стражей никогда и никого не допускал к своей работе.

Новый раунд политической борьбы?

Кажущаяся на первый взгляд небольшой уступка иранских властей имеет огромное символическое значение, учитывая непростые реалии политической жизни Ирана. До настоящего времени авторитет верховного лидера Али Хаменеи был непререкаем. Именно за ним оставалось последнее слово, которое общественность принимала как должное и не подвергала никакому сомнению. Теперь неожиданно выяснилось, что это уже далеко не так.

На Западе уверены, что либерально настроенной части иранского общества, вышедшей на улицы крупных городов и не побоявшейся выступить против режима, удалось пошатнуть положение великого аятоллы. Но по большому счету, он сам, не желая того, сделал свою позицию уязвимой. Если раньше Хаменеи, как и Хомейни до него, старался держаться над политической схваткой, не принимая открыто ту или иную сторону, что позволяло ему решать сложнейшие ситуации, то сегодня он открыто поддержал Ахмадинежада. Для кого-то этого оказалось достаточным основанием для того, чтобы вывести великого аятоллу из разряда неприкасаемых.

Любопытно, что решение Совета стражей последовало сразу после появления слухов о возможности отстранения Хаменеи от власти. Говорилось, будто эту тему обсуждали Али Акбар Хашеми-Рафсанджани, сподвижник и спонсор Мусави, и влиятельные аятоллы из священного города Кум.

Хашеми-Рафсанджани – бывший президент Ирана и один из богатейших людей страны – является председателем Совета экспертов. Именно этот институт, состоящий из 86 видных шиитских богословов, по закону может отстранять от власти духовного лидера Ирана и избирать нового. Таким образом, даже если слухи окажутся просто слухами, в нынешней ситуации экс-президент имеет большие шансы максимально осложнить жизнь Хаменеи, с которым его, кстати, связывают довольно непростые отношения.«Кризис Ахмадинежада: бомба – это война», уверяет Абдель Рахман ар-Рашид в своей статье, опубликованной 16 июня 2009 года в арабской газете «Аш-Шарк Аль-Аусат», выпускающейся в Лондоне: «Имя Ахмадинежада связано с ядерной программой, которую он объявил гордостью иранской нации. Его избрание на второй президентский срок означает, что Тегеран будет и далее привержен ядерному проекту, что этот проект – становой хребет высшей политики иранского режима. Очертания этого проекта станут еще более четкими в силу того, что этот режим столкнулся с серьезным внутренним кризисом.
Напряженное внутреннее положение превратит эскалацию и внешнюю конфронтацию в выбор тегеранского руководства, которое сегодня нуждается в битве, чтобы восстановить потерянную в ходе выборов легитимность. Однако перевыборы Ахмадинежада, ставшего ядерным президентом, усилили позиции сторонников войны в двух лагерях – в иранском и американском. Война как средство не допустить реализации иранской ядерной программы будет поддержана во всем мире – от Европы, уверенной в том, что она стала в пределах досягаемости иранских ракет, до большинства арабских стран, которые молчаливо поддержат эту войну, даже если и будут опасаться ее последствий. Выбор заключается только в одном – противостоять Ирану сегодня с помощью обычного оружия или противостоять ему завтра с помощью ядерного оружия».


Дело в том, что в 1980-е годы Хашеми-Рафсанджани входил в ближний круг аятоллы Хомейни, основателя современного Ирана. В то время многие были уверены, что именно он, а не Хаменеи, должен стать наследником умершего в 1989 году великого аятоллы.

Как бы там ни было, но противоречия между Хашеми-Рафсанджани и Хаменеи появились именно тогда. В период своего президентства в 1989–1997 годах первый попытался ограничить абсолютную власть второго. При этом он искал опору у представителей духовенства, недовольных сравнительно невысоким религиозным образованием Хаменеи, который к тому же является этническим азербайджанцем. Логику латентного противостояния с верховным лидером продолжил и президент Мохаммед Хатами, который пользовался поддержкой своего предшественника и снискал в Иране славу реформатора.

В поисках союзников в политической борьбе Али Хаменеи обратил взоры на Корпус стражей Исламской революции (КСИР). Иранским силовикам никогда не нравился либерализм Хатами. А когда президент инициировал смену руководства КСИР, потребовав убрать наиболее одиозные фигуры, они полностью встали на сторону верховного главнокомандующего. Так Корпус стражей превратился в основное орудие в руках Хаменеи, а он в свою очередь усилил политический вес и получил контроль над дополнительными финансовыми потоками (по некоторым данным, руководство КСИР получает огромные средства от операций по импорту товаров в Иран и экспорту оружия).

После этого Хаменеи дал залп сразу из всех орудий. В феврале 2004 года его сторонники заняли большинство мест в парламенте, летом следующего – во втором туре президентских выборов Ахмадинежад одолел Хашеми-Рафсанджани. Понятно, что страх перед гипотетическим вторжением американских войск, сменивших к этому времени режим в Ираке, сделал иранский электорат более уступчивым и покладистым. Однако и Хаменеи лишний раз подстраховался. Перед парламентскими выборами Совет стражей исламской революции запретил переизбраться в меджлис 80 из 290 депутатов парламента. В числе недопущенных оказались преимущественно умеренные политики, в том числе младший брат президента Хатами вице-спикер парламента Реза Хатами. А в 2005 году много говорилось об использовании административного ресурса в пользу Ахмадинежада, ставленника Хаменеи и КСИР.

Тогда верховный лидер постарался сгладить острые углы, тем более что с приходом Ахмадинежада консерваторы сосредоточили в своих руках все ветви власти в стране. Но реформаторов ждало новое потрясение. С подачи Хаменеи формирование нового правительства осуществлялось не столько по профессиональным качествам, сколько по принципу близости к консервативному духовенству. Выходец из КСИР Ахмадинежад практически на все ключевые посты расставил бывших сослуживцев. Высокопоставленные офицеры Корпуса стали министрами, губернаторами, ректорами университетов. Слывшие либералами политики и экономисты теряли посты в иранских посольствах за рубежом и крупных банках.

К 2009 году сторонники Хаменеи и Ахмадинежада существенно потеснили представителей умеренных во власти, сосредоточив в своих руках административные и финансовые ресурсы, спецслужбы и вооруженные силы. В каком-то смысле нынешний политический кризис в Иране можно объяснить обострением противостояния окружения Хаменеи и Хашеми-Рафсанджани, попытками последнего взять реванш за потери последних лет. Но на деле все немного сложнее.

Туманное будущее иранского государства

Проблема заключается в том, что между иранскими консерваторами и реформаторами нет такой уж большой и принципиальной разницы. Того же Мусави, например, в конце 1980-х годов президент Хашеми-Рафсанджани отправил в отставку за его излишне консервативные взгляды. При всей ожесточенности предвыборной риторики, программы всех кандидатов в президенты если и отличались, то лишь самую малость. Так, Мусави, критикуя промахи правительства Ахмадинежада в экономике, не смог представить оригинального видения выхода из экономического кризиса.

Одинаково выступают они и за продолжение ядерных исследований, которые получили импульс своего развития как раз при премьере Мусави, президентах Хашеми-Рафсанджани и Хатами. Не приходится сомневаться и в том, что реформаторы наряду с консерваторами стремятся превратить Иран в ведущее государство мира. Не случайно вся правящая элита государства поддержала Ахмадинежада в его стремлении заявить об Иране как о супердержаве региона и мировом центре исламской цивилизации. Еще в начале своего правления он обнародовал документ под названием «Двадцатилетняя перспектива», согласно которому в ближайшее время Иран должен занять первое место в регионе по экономическому, научному и культурному развитию.

Выступая 18 апреля 2009 года на митинге иранский президент вновь заявил: «Благодаря своим высшим ценностям и сильной армии народ Ирана готов активно участвовать в управлении миром и обеспечении безопасности в различных регионах планеты». Таким образом, Ахмадинежад подтвердил глобальные амбиции страны и продемонстрировал элементы имперского мышления, куда можно отнести его поддержку ряда ближневосточных радикальных организаций, попытки влиять на ситуацию в соседних Ираке и Афганистане.

В основной своей массе иранцы, как бы критично они ни относились к президенту, поддерживают его намерения. Лидеры реформаторов должно быть в не меньшей степени желают превращения Ирана в региональную сверхдержаву. Этакую мощную высокотехнологическую цитадель на Ближнем Востоке, с эффективной системой защиты, чтобы ни у кого вдруг не возникло соблазна попытаться изменить режим в Тегеране, как в соседнем Багдаде.

Проблема состоит в том, что, по словам Ахмадинежада, Иран уже является ключевой державой в мире, и все, прежде всего на Западе, должны с этим считаться. Отсюда его громкие заявления о том, что страна сумела создать полный ядерный топливный цикл, втрое увеличила производство военной техники, быстро и успешно развивает космическую программу. Запуски ракет и опыты в сфере клонирования, завершившиеся весной этого года появлением клона козы, вообще считаются в Иране воплощением иранского превосходства над другими ближневосточными странами.

  Гонка вооружений

3 мая 2009 года Махмуд Ахмадинежад посоветовал лидерам стран, по его мнению, способствовавшим созданию Государства Израиль, «завершить сионистский проект». В ответ израильская армия провела серию учений, которые эксперты окрестили как «репетицию» удара по Ирану. Так, израильская авиация отрабатывала в районе Гибралтара действия пилотов по нанесению ударов по целям, расположенным на большом удалении от аэродромов, – до 3800 км.

Следует отметить, что стоящие на вооружении израильской армии американские самолеты F-15 и F-16 являются носителями ядерного оружия. Так же как и дизельные лодки немецкого производства «Дельфин», «Ткума» и «Левиафан», вооруженные торпедами и баллистическими ракетами «Иерихон-1» и «Иерихон-2». Еще в прошлом году по заказу Израиля Германия приступила к строительству на верфях в Киле трех подводных лодок класса «Дельфин». По мнению некоторых экспертов, корпус новых подлодок на 14 метров длиннее, чем обычно. Увеличены шахты для торпед, модифицированы двигатели, позволяющие увеличить режим автономного плавания примерно на 5 тысяч миль.

Все это позволяет делать вывод о том, что Тель-Авив всерьез рассматривает варианты превентивного удара по иранским объектам с помощью авиации или подводного флота. Кроме того, в конце июня командование сил ПВО Израиля начало вызывать на еженедельные сборы резервистов – специалистов по управлению противоракетными комплексами Arrow и Patriot, поскольку в генштабе армии полагают, что в случае нанесения удара по ядерным объектам Тегерана он может запустить десятки баллистических ракет большой дальности. 
В свою очередь в Иране в последнее время все чаще поднимается вопрос об усилении противоракетной обороны страны. Отчаявшись получить от России обещанные ею зенитно-ракетные комплексы С-300, Тегеран сделал ставку на приобретение системы китайского производства HongQi-9/FD-2000, даже несмотря на то, что этот комплекс хотя и копирует российский С-300, но по своим тактико-техническим характеристикам заметно уступает ему.

«Кризис Ахмадинежада: бомба – это война», уверяет Абдель Рахман ар-Рашид в своей статье, опубликованной 16 июня 2009 года в арабской газете «Аш-Шарк Аль-Аусат», выпускающейся в Лондоне: «Имя Ахмадинежада связано с ядерной программой, которую он объявил гордостью иранской нации. Его избрание на второй президентский срок означает, что Тегеран будет и далее привержен ядерному проекту, что этот проект – становой хребет высшей политики иранского режима. Очертания этого проекта станут еще более четкими в силу того, что этот режим столкнулся с серьезным внутренним кризисом. 
Напряженное внутреннее положение превратит эскалацию и внешнюю конфронтацию в выбор тегеранского руководства, которое сегодня нуждается в битве, чтобы восстановить потерянную в ходе выборов легитимность. Однако перевыборы Ахмадинежада, ставшего ядерным президентом, усилили позиции сторонников войны в двух лагерях – в иранском и американском. Война как средство не допустить реализации иранской ядерной программы будет поддержана во всем мире – от Европы, уверенной в том, что она стала в пределах досягаемости иранских ракет, до большинства арабских стран, которые молчаливо поддержат эту войну, даже если и будут опасаться ее последствий. Выбор заключается только в одном – противостоять Ирану сегодня с помощью обычного оружия или противостоять ему завтра с помощью ядерного оружия».