База сравнения

В2009 году в Казахстане общий объем производства пищевых продуктов, включая напитки, составил 721 млрд. 887 млн. тенге, или почти 5 млрд. долл. (см. таблицу). Причем это только оборот перерабатывающих компаний, не учитывающий частный мелкотоварный сектор. Если учесть, к примеру, что в традиционной для страны отрасли – животноводстве – по данным МСХ РК, почти 90 проц. скота находится в домашних хозяйствах населения, то понятно, что в целом оборот пищевого сектора много больше этих 5 миллиардов. Сколько масла, сметаны, молока, мяса, овощей и фруктов население покупает у частника на базарах, сколько продовольствия казахстанские торговцы вывозят для продажи в соседнюю Россию – официальной статистики нет. Согласно выкладкам, которые сделал в своем обзоре продуктового рынка СНГ аналитик российского портала Food Market Игорь Ермолаев, через казахстанскую границу в регионы России ежегодно завозится продовольствия на 5,6 – 7,0 млрд. долл. в ценах реализации (местной розницы), тогда как таможенная статистика дает показатели в три-четыре раза ниже. Правда, на эти оценки нужно смотреть критично, ведь транзитом через РК на север едут и узбекские абрикосы, и китайские яблоки. Общий продовольственный импорт стран СНГ извне в 2009 году достиг, по оценкам министра сельского хозяйства РК Акылбека Куришбаева, 39 млрд. долл., причем основную долю – около 70 проц. – в этом объеме заняли поставки в Россию. Последний показатель наглядно говорит об экспортном потенциале казахстанского аграрного сектора.

Представители Минсельхоза РК на самых разных уровнях часто говорят о том, что Казахстан, используя торговые преференции в Таможенном союзе, в перспективе должен в значительной мере занять те сегменты рынков стран-соседей, которые пока покрываются продовольственным импортом из дальнего зарубежья. Но для этого требуется серьезно модернизировать отрасль. Сейчас (по данным 2007–2009 гг.) годовое производство продукции сельского хозяйства на одного работника, занятого в сельском хозяйстве РК, составляет 453–475 тыс. тенге. При доминирующих пока экстенсивных технологиях такую невысокую отдачу можно считать неплохой, во всяком случае она сопоставима с поздним советским периодом, когда средний казахстанский колхозник приносил своему хозяйству отдачу по 3–4 тысячи советских рублей в год. Но это крайне мало с точки зрения современных амбициозных планов. Оценка производства валовой продукции сельского хозяйства в 2007–2009 годах на гектар используемой пашни в РК достигала, по данным МСХ, 47,5 – 52,1 тыс. тенге, или порядка 300 долл. (для сравнения: в США этот показатель в мелкотоварных фермерских хозяйствах достигает 950 – 1300 долл., в крупных агрофирмах – 2,5 тыс. долл.).

Безусловно, отрасли есть куда расти. Особенно если иметь в виду, что численность сельских жителей в стране огромна – 7,3 млн. человек (47,2 проц. населения страны), при этом общая площадь земель сельскохозяйственного назначения составляет более 220 млн. га (в семь раз больше, чем в Австралии). Из них под высокопродуктивной пашней находится более 24 млн. (10,8 проц.), а львиную долю (85 проц.) занимают естественные пастбища. Логично мнение, что при таких ресурсах переход на современные интенсивные циклы аграрного производства сделает Казахстан одним из ведущих игроков глобального рынка продовольствия. Как считает директор департамента стратегического планирования и инновационной политики в АПК МСХ РК Нуркен Шарбиев, агропромышленный комплекс республики позволяет обеспечить продовольствием 100 миллионов человек. «Мы должны четко позиционировать себя на тех точках, где у нас есть потенциал, – отмечает он. – Сегодня мы имеем достаточно сильные позиции по экспорту твердых сортов пшеницы и муки. Эти позиции усилятся при проведении единой экспортной политики в отрасли». В рамках Таможенного союза, считает г-н Шарбиев, Казахстан также сможет предложить северным соседям овощную и бахчевую продукцию.

Все это можно только приветствовать. Другое дело, какие ресурсы и инвестиции нам нужны для того, чтобы добиться модернизации и догнать иностранных конкурентов. Какова цена вопроса? А главное, должно ли эти инвестиции сейчас осуществлять государство или же это дело самих аграрных компаний?

Без молочных рек

Критики, которые особенно часто выступают со стороны бизнеса, традиционно считают, что все плохо и отрасль нуждается в мощной поддержке со стороны государства. Для начала, прежде чем говорить об экспорте, отмечают они, стоило бы решить вопрос с самообеспечением. В Казахстане аграрное производство обеспечило самодостаточность по большинству продуктов питания, кроме таких как сахар, растительное масло, мясо птицы, овощи и фрукты в периоды межсезонья. Казахстан является крупным производителем пшеницы и муки, войдя по зерну в десятку лидеров, а по муке – став первым среди мировых экспортеров. Но при этом для внутренних нужд страна не производит достаточно мяса (его импорт составляет порядка 15 проц.). Отрасль животноводства, исторически традиционная для республики, отличается низким уровнем технологий: почти 90 проц. скота находится в домашних хозяйствах населения, где животные выращиваются дедовским способом. Сравнивая это с советским периодом, некоторые авторы говорят, что за двадцать лет Казахстан еще не восстановил уровень производства мяса и молока 1990 года, где уж тут говорить об интенсификации отрасли.

Действительно, можно вспомнить, что в лучшие по объемам производства советские годы (1988–1989) Казахстан выращивал и перерабатывал до 43 кг мяса и субпродуктов на одного жителя. А в 1990 году (если верить статистике) на одного казахстанца приходилось даже 72 килограмма мяса в год, что уже близко к физиологической норме потребления, определяемой в 80 кг. Правда, жители республики этого не видели. Фактическое потребление, согласно той же статистике, не превышало 31 кг мяса в год, это включая мясо птицы. Животноводческая промышленность, объединявшая мощные откормсовхозы, овцеводческие комплексы, молочно-товарные фермы с тысячами голов скота, работала на нужды плановой советской экономики. Она обеспечивала продовольствием советскую армию, выполняла планы по поставкам в Россию и другие республики СССР. К тому же в системе царили огромные приписки. Селянам старших поколений известно, как чабаны во время окота прибавляли к совхозным ягнятам личных из собственных загонов и получали в награду «Жигули» за фантастический приплод в 130–140 ягнят на сотню овцематок.

Все это трудно сравнивать с современными реалиями внутреннего рынка продовольствия, где все диктует спрос, а не Госплан из Москвы. Рынок стал самодостаточен, поскольку мелкотоварные хозяйства, доминирующие на нем, очень мобильны. Упал спрос на говядину – будут выращивать конину или свинину. Слишком много арбузов – посеют баклажаны. При этом мелкий и крупный (холдинговый) аграрный бизнес существуют как бы в разных системах координат. У мелкого фермерства нет конкуренции со стороны мощных аграрных компаний, как в США или Евросоюзе, – соответственно, нет и стимулов модернизировать, укрупнять свои хозяйства. Крестьянину хватает того, что есть. А у солидных фирм, в основном работающих в зерновом секторе, – «своя свадьба». Их стимулируют к слияниям и укрупнениям правила экспорта, которые до 2009 года ограничивали доступ к экспорту мелких хозяйств. Им нужно следить за мировой конъюнктурой, чтобы не было перепроизводства, договариваться друг с другом и с государством о «правилах игры». В общем, здесь все достаточно сложно и напряженно. Понятно, что именно крупные сельскохозяйственные и пищевые компании формируют лобби, связанное с государственными инвестициями в аграрные проекты.

12 апреля министр сельского хозяйства РК Акылбек Куришбаев в Астане в ходе конференции «Научное обеспечение развития агропромышленного комплекса стран Таможенного союза» подчеркивал, что среди главных причин снижения эффективности аграрного комплекса стало нарушение специализации сельского хозяйства. Это серьезный вопрос с точки зрения стратегии развития отрасли: так, например, перепроизводство зерна в 2009 году создало серьезные проблемы не только для компаний, но и для работающих на рынке госхолдингов, таких как «Продовольственная контрактная корпорация».

Однако обеспечить научно обоснованную специализацию, севообороты, эффективный «кормовой цикл» для животноводства, как это делалось в советский период, было бы сложно при нынешнем распределении активов в аграрном секторе. Львиная доля производства в «незерновых» отраслях контролируется частным мелкотоварным хозяйством. Здесь все просто и примитивно. Тогда как в зерновом производстве, где, напротив, основные мощности и миллионы гектаров посевных площадей сконцентрированы в руках крупных холдингов, ситуация отчасти напоминает времена СССР: отрасль крайне немобильна. Для целых регионов зерно превратилось в монокультуру, что нарушает научный цикл севооборотов и к тому же приводит к перепроизводству в урожайные годы. В общем, аграрная отрасль не сбалансирована с точки зрения долгосрочного планирования. В конце прошлого года об этих проблемах шла речь на парламентских слушаниях по вопросам агропромышленного комплекса. Г-н Куришбаев тогда заметил, что в стране «на низком уровне находится культура земледелия, медленно идет процесс диверсификации и, как следствие, земледельческая отрасль все больше подвергается рыночной стихии в сфере производства и недопроизводства». В зерносеющих регионах страны удельный вес зерновых в полтора раза выше, чем в среднем за последние годы. Это нарушило установленные наукой нормативы использования земель. На этом фоне Казахстан остается импортозависимым по масличным, плодово-ягодным культурам, наблюдается острая нехватка ранних овощей, отмечали участники слушаний.

Как регулировать все эти диспропорции в условиях свободного рынка, не очень понятно. Ведь издержки, о которых говорят на разных уровнях, не мешают аграрному производству быть самодостаточным в своем нынешнем качестве, то есть оставаться на плаву без серьезной государственной поддержки. Мелкий фермер не просит денег у государства, как в 1990-х годах. Он сам зарабатывает, как может, а заставить его выращивать меньше пшеницы и больше рапса никто не вправе. К тому же мелкие хозяйства в известной степени «избаловали» отечественных перереботчиков, которые могли бы экономически стимулировать фермеров к укрупнению и модернизации. Переработчики не заинтересованы в развитии своих проектов до мощных холдинговых производств, объединяющих растениеводство, животноводство и переработку. Ведь это предполагает модернизацию, создание интенсивных циклов: на дедовских технологиях «отбить» инвестиции проблемно. А зачем напрягаться, если дешевле купить мясо, молоко и овощи в том же мелкотоварном частном секторе?

Пока домашние и мелкие фермерские хозяйства Казахстана обеспечивают рынок продуктами без высоких технологий и больших затрат. И это само по себе уже не так мало. По данным Министерства сельского хозяйства РК, фактическая самообеспеченность рынка по молоку и молокопродуктам в 2007 году составила 99,5 проц., в 2008–2009 годах, на фоне «кризисного» спада закупок, превысила 100 проц. Правда, некоторые бизнесмены не согласны с мнением, что «частник» может дать достаточно молока. В Алматинской области, по словам председателя совета директоров «Раимбек груп» Раимбека Баталова, с 2007 года компания при суточной потребности в 200 тонн молока с трудом закупала по 150 тонн. Больше не было. В интервью изданию «Эксперт – Казахстан» г-н Баталов объяснил это приписками в акиматах. Правда, фермер из Коксуского района Сламбек Карсакбаев считает, что такие проблемы объясняются более банально: закупочные цены некоторых компаний просто не устраивают многих частников. Селянам выгоднее реализовать молоко на дачных массивах, отвезти его в город или же договориться с молоковозом другой компании, который платит за литр на 5–10 тенге больше. Благо, выбор есть: сейчас, по данным МСХ, в Казахстане около 200 молокоперерабатывающих предприятий, при этом более 90 проц. молока производится на частных подворьях.

Аналогичная ситуация наблюдается и в секторе мясопродуктов – крупные откормочные комплексы занимают не более 14 проц. в структуре поставок сырья для мясопереработки, остальное дает частник. Мелкое подворье, как видим, может быть значимым сегментом экономики: в 2009 году переработчики произвели молочных продуктов на 95 млрд. 782 млн. тенге (более 700 млн. долл.), мяса – на 68 млрд. 74 млн. тенге, или около 450 млн. долл.

Дайте миллиард

Но мнение, что все можно оставить, как есть, конечно, в отрасли не приветствуется. Исполнительный директор Молочного союза Казахстана Владимир Кожевников считает, что аграрное производство нужно всеми способами двигать к укрупнению, иначе оно останется в прошлом веке. По мнению директора Молочного союза, у России и Казахстана сейчас примерно одинаковые условия в молочном производстве по ценам и себестоимости. В то же время, говорит он, в Беларуси существует очень мощный протекционизм. «Сегодня 13 процентов расходной части бюджета в этой стране направляется на поддержку сельского хозяйства», – отмечает он. В физическом объеме Казахстан вырабатывает столько же молока, сколько и Беларусь. Но если в Беларуси, по его словам, 95 проц. молока перерабатывается через крупные предприятия и поступает в розничную торговлю, то в РК это только 26 проц. Три четверти продукта проходит через стихийный рынок, через базар. Потому что, если в Беларуси сохранили крупное молочное производство, то в РК больше 90 процентов молока производится в личном подсобном хозяйстве, отмечает г-н Кожевников. В Молочном союзе считают, что государство должно дать деньги на укрупнение производств. «Сегодня вопрос об этом мы ставим везде. Как и предлагаем, надо принимать государственную программу, с тем чтобы увеличивать количество молочно-товарных ферм – это единственный путь для того, чтобы мы стали конкурентоспособными, или надо укрупнять то, что есть», – считает г-н Кожевников.

Но как укрупнять и почему опора здесь должна быть именно на государстенные ресурсы? Этот вопрос, очевидно, лежит в том же самом русле, что и все активные дискуссии последних месяцев о роли аграрного сектора и о необходимости его поддержки. В свое время один из аналитиков проследил, что с 2003 по 2008 год прямые субсидии государства в сельское хозяйство возросли в 15 раз – с 1 млрд. до 15 млрд тенге. А объем производства в агропроме за этот же период вырос всего на 20,7 проц., подсчитал автор. По его мнению, это «свидетельство крайне низкой эффективности вложений». Можно сказать и больше: вполне логично, что эти вложения государства не сделали серьезной погоды. Рост в отрасли формировался за счет совсем других факторов. Государственные инвестиции в «точечные» приоритетные проекты отрасли вообще мало влияют на его поступательное развитие. Эффект может проявиться в будущем, когда эти проекты заработают и начнут давать отдачу, и не факт, что это будет скоро. Все будет зависеть от качества, от того, насколько верно просчитана окупаемость и спрос, от уровня экспертной проработки. Хотя вполне можно понять бизнесменов, которые желают получить финансовую поддержку сегодня и сейчас.

7 апреля Нурсултан Назарбаев поставил перед нацхолдингом «КазАгро» ряд задач по дальнейшей стабилизации внутреннего продовольственного рынка. В беседе президента с главой холдинга Асылжаном Мамытбековым обсуждались вопросы роста производства продукции животноводства и увеличения экспорта мяса из Казахстана. Между тем любопытно, что как раз накануне президент Союза фермеров Казахстана Ауехан Даринов на заседании правления национальной экономической палаты Казахстана «Союз «Атамекен» заявил, что аграрии могут увеличить производительность труда вдвое, если получат сумму, которая два года лежит в «КазАгро». «Глава государства поставил задачу к 2014 году в два раза увеличить производительность труда, – сказал глава Союза фермеров. – И мы, фермеры, заявляем, что можем в два раза повысить производительность труда, а может, даже и в три раза, если получим деньги – один миллиард долларов, которые лежат у «КазАгро» уже два года».

Заявление прозвучало весьма показательно не потому, что некоторые аналитики сочли его откровенно лоббистским (действительно, трудно предположить, чтобы в фермерском союзе не знали о предстоящей назавтра встрече руководства «КазАгро» с главой государства). И самое странное здесь – это даже не те загадочные скрытые ресурсы, которые имеет в виду г-н Даринов и которые должны позволить отрасли, приносящей экономике порядка 11 млрд. долл. в год, затратив всего миллиард, удвоить и даже утроить эту отдачу. Ультиматум союза интересен другим: он очень наглядно иллюстрирует отношение некоторых бизнес-элит к государству как к «назначенному» донору и спонсору. Такое отношение, очевидно, формировалось в период антикризисной программы, тогда как в аграрном секторе оно укоренилось еще раньше. По большому счету, озадачивает, что в современном, уже вполне «взрослом» казахстанском бизнесе сохранился такой инфантильный, детский подход, и мы при этом так много говорим о своих глобальных экспортных амбициях. Мечтать, конечно, дело приятное, но хорошо, что синица в руках у нас уже есть. И даже без государственных миллиардов аграрный сектор чувствует себя нормально.