eng  rus 
 
Главная Архив О журнале Об авторах Контакты RSS Обратная связь
Нестабильная собственность
Последовавший за свержением киргизского президента Курманбека Бакиева передел собственности и захват земли в окрестностях Бишкека выглядит очень тревожным симптомом. Подобные факты отмечались и во время «тюльпановой революции» пять лет назад, так что происходящее сегодня, видимо, следует рассматривать как развитие предыдущего опыта. Пример наших соседей показывает, что в традиционном восточном государстве, в отличие от западного, священность прав собственности не является главным постулатом общества
Автор: Евгений Пастухов
Локация: Алматы
Номер: №8 (21) 2010

Как показывает история, всякая смена власти в той или иной степени сопровождается переделом собственности. Нередко именно последнее становилось целью политических изменений. Богатые трофеи были благами победы, и ими пользовались без стеснения. Опираясь на право сильного, победитель зачастую просто конфисковывал все имущество проигравшего.

Когда главной задачей стал не только захват власти и территорий, но еще и эффективное использование всех их ресурсов, имущественные вопросы начали пересматриваться. Римляне «огнем и мечом» строили свою огромную империю, но готовы были отказаться от войны и предоставить определенные гарантии народам взамен на их лояльность. Те платили специальный налог, который после прекращения вооруженного конфликта защищал жизни и собственность местного населения.

Подобные же соглашения в немалой степени позволили быстрому продвижению арабов в Сирии, Палестине и Египте во время первых мусульманских завоеваний. Захватывая византийские города на побережье Средиземного моря, они обязывали их жителей выплачивать харадж (земельный налог) и джизью (подушной налог, который платили только немусульмане), гарантируя взамен жизнь, сохранность имущества и храмов. Считается, что жители Иерусалима – одного из крупнейших политических и культурно-религиозных центров Ближнего Востока – получили аман – то есть заверения в безопасности – лично из рук халифа Омара.

Лидеры мусульман, устанавливая свою власть, смогли выстроить довольно доверительные отношения с населением Ближневосточного региона. Интересно, что в Дамаске арабские завоеватели использовали в качестве своей первой мечети половину крупнейшего в регионе христианского собора. А когда спустя полвека христиан оттуда изгнали, им была выплачена неплохая компенсация.

Если учесть, что речь шла о захватчиках и побежденных, то отношение арабов-мусульман выглядит странно. Однако этот пример демонстрирует попытки молодого мусульманского государства решать имущественные споры, которые неизбежно возникали в процессе смены политической власти. Очевидно, что за стремлением сохранить статус-кво для местного населения скрывалась задача упрочить политические позиции элиты государства и обеспечить стабильность положения в целом. Ведь если кто-то отказывался платить джизью, разговор с ним был короткий и предельно жесткий.

Надо отметить, что ислам изначально придавал особое значение социальным вопросам. Эта религия одна из немногих конкретизирует проблемы имущественных прав, собственности и наследования. При этом в защите прав собственника мусульманское право скорее ориентировано на либеральные рыночные ценности. В Коране прямо говорится: «Не присваивайте незаконно имущества друг друга».

Среди основных ценностей, которые защищаются шариатом, собственность стоит в одном ряду с религией и жизнью. Не случайно мусульманским правом предусмотрено суровое наказание за кражу – отсечение руки. Принцип греховности присвоения чужой земли, например, фактически провалил земельную реформу, которую проводило коммунистическое руководство Афганистана в конце 1970-х годов. Согласно ей крестьянам должны были передать часть земель, конфискованных у крупных собственников. Однако многие афганцы, считая собственность на землю неприкосновенной, освященной волей Аллаха, нередко отказывались от наделов. В провинции Газни из тысячи семей, получивших землю в 1979 году, к 1984-му только триста – продолжали ею владеть. Остальные покинули деревни, либо вернули землю прежним хозяевам.

Примечательно, что одним из главных аргументов руководства движения «Талибан», требовавшего от мирового сообщества международного признания, являлось то, что на контролируемых территориях талибы восстановили мир и порядок, остановили погромы, грабежи и воровство. Многие наблюдатели подчеркивают, что талибы действительно по мере возможности не допускали разграбления оставленных домов и передела земельных участков. Особенно когда речь шла о владениях авторитетных племенных вождей или влиятельных полевых командиров. Например, несмотря на крайне враждебные отношения между талибами и хазарейцами-шиитами, собственность многих хазарейских политиков практически не пострадала. Руководство «Талибана» организовало также охрану особняка лидера узбекской общины Афганистана генерала Дустума в Мазари-Шарифе, хотя не раз обвиняло его в физическом уничтожении своих сторонников.

Между тем суровые меры к ворам по шариату применяются только в случае хищения частной собственности. Тот же афганский опыт свидетельствует, что в условиях деградации государственных институтов и снижения роли органов правопорядка прежде всего страдает собственность государства. Во время многолетней гражданской войны государственное имущество Афганистана быстро разворовывалось. По кирпичику разбирались заводы и фабрики, а их оборудование – станки и машины – продавались в соседний Пакистан. Сегодня мэр Кабула сетует на то, что столичные жители беззастенчиво растаскивают для личных нужд муниципальные баки для мусора. С той же легкостью они занимают участки земли, принадлежащие городу, и он ничего не может с этим поделать.

Кабульский градоначальник, впрочем, не единственный, кто сталкивается с подобными проблемами. В наши дни многие восточные государства с переменным успехом пытаются заставить население соблюдать законы страны и уважать чужую собственность. Однако единого рецепта пока выработать не удается. В отличие от западных стран, где достаточно высок уровень правосознания, в различных восточных обществах существуют самые разные варианты решения этой острейшей проблемы. Одни апеллируют к сакральности власти и моральному авторитету лидеров нации, другие уповают на жесткость правосудия и мощь армии, третьи ищут пути в выработке политических компромиссов, экономического стимулирования или религии.

Самое поразительное, что даже в тех странах Востока, где вследствие европейской колонизации появились вполне западные институты правления и суды, власти, защищая государственные и частные имущественные права, зачастую не могли опираться исключительно на законы. Так, раздел Британской Индии на два государства в 1947 году застиг врасплох новые элиты Индии и Пакистана. Они не смогли остановить крупные кровопролитные столкновения, вызванные переселением части населения, потерей ими имущества и захватом земель. И это при том, что к середине XX века уже переняли у европейцев политическую и судебную системы. В итоге дошло до того, что премьер-министр Индии Джавахарлал Неру вынужден был лично разъезжать по окрестностям Дели, защищая мусульман и их имущество. Ему приходилось бросаться в самую гущу разбушевавшихся погромщиков и даже драться с ними.

Свой высокий моральный авторитет в народе надеялся использовать и 77-летний теоретик и практик «ненасилия» Махатма Ганди. Он тоже ездил по городам и весям, пытаясь предотвратить вспышки межконфессиональной розни. Но его усилия лишь на время снимали растущее напряжение в обществе. В начале 1948 года в предместьях Дели собралось 400 тысяч пенджабских беженцев-индуистов. Лишенные жилья беженцы начали погромы мусульман в самой столице. Пока правительство бездействовало, Ганди объявил голодовку с требованием прекратить погромы. 18 января представители индуистской и мусульманской общин поклялись в его присутствии положить конец противостоянию, однако через две недели индуистский экстремист Годсе убил Махатму Ганди, что вывело межобщинное противостояние на новый уровень.

Таким образом, после Второй мировой войны Индия и Пакистан одними из первых столкнулись с проблемой, когда население требовало перераспределить ресурсы в качестве компенсации за утраченное имущество. Оба государства в сложных условиях вынуждены были решать вопросы беженцев. Но это не всегда получалось. Если в столице страны Дели индийское руководство налаживало быт переселенцев, реализуя для них различные социально-экономические программы, то многие синдхи, бежавшие из Пакистана, по утверждению их представителей, до сих пор не получили никаких компенсаций.

В свою очередь острота проблемы в Пакистане была несколько снижена тем, что мухаджиры – переселенцы из Индии – селились в основном в городах провинции Синдх, в тех районах, которые были освобождены синдхами. Они быстро и практически безболезненно для местного населения заняли освободившуюся нишу. В Восточном Пакистане (нынешняя Бангладеш) мусульманским иммигрантам из Индии вообще была оказана всемерная поддержка со стороны государства. Секрет в том, что туда перебирались в основном торговцы и промышленники, служащие и рабочие.

Между тем в межконфессиональных столкновениях во время раздела Британской Индии погибло около миллиона человек. Это значит, что Индия и Пакистан так и не смогли обеспечить должный уровень порядка и гарантировать безопасность жизни своих граждан и их собственности. Власти обеих стран сделали вывод из трагедии. В дальнейшем, когда возникала угроза политической или социально-экономической безопасности, индийское и пакистанское руководство, не надеясь на юридическую базу, использовала армию. Таким образом они решали территориальные споры вокруг Кашмира. Военнослужащих активно задействовали и при проведении земельной реформы, подавляя недовольство собственников земли, а также крестьян из числа самозахватчиков.

В Пакистане подавление выступлений фермеров до сих пор происходит с привлечением войск и обычно сопровождается многочисленными жертвами среди населения. По данным Пакистанского комитета по правам человека, только в 2003 году во время столкновений были убиты по меньшей мере 195 человек. Помимо прочего крестьянским активистам предъявили обвинения по статьям «антигосударственная деятельность» и «подстрекательство к бунту». Сами обвиняемые уверяли, что просто хотели получить государственные земли, которые раздает правительство.

В данном случае проблема заключалось еще и в том, что крестьяне претендовали на землю, владельцем которой формально является не государство, а пакистанская армия. Как известно, военные в Пакистане играют важную роль в общественно-политической и экономической жизни страны. Они правят страной, сами зарабатывают более половины средств на свое содержание, строят дороги и аэропорты, развивают различные отрасли промышленности и являются крупнейшим землевладельцем в Пакистане. Военных возмущает, что крестьяне осмеливаются время от времени восставать против навязываемой им арендной системы и требуют пересмотреть законы собственности. Любопытно, что гражданские власти отказываются взять на себя роль независимого арбитра в споре между фермерами, арендующими землю у военных, и армией. В свою очередь обострение противостояния приводит к печальным последствиям.

Ставку на силовые структуры как основного защитника государственной собственности, а также жизни населения и его имущества сделали в свое время и другие бывшие европейские колонии в Южной и Юго-Восточной Азии. Когда в 1960-х годах на фоне общественно-политической либерализации в Индонезии и Малайзии резко обострилась политическая борьба и начались погромы, именно вооруженные силы смогли восстановить порядок. Началось все с того, что с получением независимости в Малайзии разрешили публичное обсуждение любых вопросов, в том числе и межэтнических противоречий, чем в ходе предвыборной кампании в 1969 году активно воспользовались и представители коренного малайского населения и проживавшие в стране китайцы и индийцы. Политики использовали любые приемы в борьбе за голоса избирателей. Обстановка накалилась и парламентские выборы закончились погромами. Малайские радикалы предполагали, что состоявшие преимущественно из малайцев силы безопасности снисходительно отнесутся к нападениям на немалайцев и объекты их собственности. Однако власти дали понять, что преступные действия должны быть прекращены всеми без исключения.

Махатхир Мохаммад, долгое время возглавлявший правительство Малайзии, в книге «Путь вперед» признается, что тогда страна прошла по лезвию бритвы: «Будущее Малайзии выглядело незавидно. Следует отметить, что, несмотря на неразбериху и создание новых органов государственного управления, армия продолжала профессионально исполнять свои обязанности и выполнять приказы политиков. Тем не менее власть политиков полностью зависела от военных, они могли управлять лишь постольку, поскольку «человек с ружьем» выполнял их приказы».

В аналогичной ситуации в соседней Индонезии власть перешла к вооруженным силам во главе с Сухарто. В ноябре 1968 года в стране был принят закон о выборах, по которому военные получили треть мест в Законодательном собрании. Постепенно их особое положение было узаконено так называемой концепцией «двойной функции вооруженных сил», согласно которой армия несет ответственность не только за внутреннюю безопасность и национальную оборону, но и практически за все социально-политические сферы жизни государства. Очевидно, что такое положение было необходимо для того, чтобы хоть как-то заставить население уважать законы страны.

Иначе говоря, в Индонезии и отчасти в Малайзии, именно вооруженные силы долгое время оставались гарантом социально-экономической и политической стабильности. Из бывших британских азиатских колоний, которые в той или иной степени скопировали у метрополии судебную систему, только Сингапур «опирался исключительно на верховенство закона». По крайней мере, так указывает в своей биографии многолетний правитель островного города-государства Ли Куан Ю.

Безусловно, лидеров Малайзии и Индонезии, прошедших через кровавые межрелигиозные и межэтнические столкновения, понять можно. Они и сегодня всеми силами стараются не допускать повторения трагических событий. Так, не ограничиваясь жестким законодательством, запрещающим любую дискриминацию, власти обоих государств стараются не только проводить уравновешенную и гибкую политику в отношении всех народов, населяющих страну, но и делают упор на экономическом развитии. Ведь именно различия в уровне жизни между этническими группами населения лежали в основе межнациональных и религиозных разногласий. На сегодня, по некоторым данным, этнические китайцы, проживающие в странах ЮВА (они известны под наименованием хуацяо) составляют 10 проц. населения региона. При этом на их долю приходится 86 проц. тамошних миллиардеров и миллионеров.

В Индонезии хуацяо (около 3,5 проц. населения страны) контролируют 9 из 10 крупнейших финансово-промышленных групп. В Малайзии пять миллионов хуацяо (порядка 29 проц. населения) контролируют до 61 проц. капиталов компаний, зарегистрированных на бирже. Финансовое засилье этнических китайцев время от времени дает повод для антикитайских выступлений. В частности, в 1998 году в разгар финансового кризиса Индонезию накрыла волна погромов, спровоцированная тем, что хуацяо якобы взяли под контроль систему распределения продовольствия. Тогда сотни тысяч китайцев свернули свой бизнес и эмигрировали в Сингапур, Малайзию и Гонконг, а руководство Индонезии приложило немало сил, чтобы восстановить мир и порядок. Однако, по всей видимости, речь шла не только о защите основополагающего права собственности граждан. Прежде всего власти страны руководствовались заботой о сохранении «социальной гармонии» и экономического положения. По некоторым данным, хуацяо вывели из Индонезии около 80 млрд. долл.

Не допустить хаоса и возникновения гражданской войны при решении серьезнейшего территориального вопроса сегодня пытаются и в Ираке. Официальный Багдад и руководство Иракского Курдистана не могут прийти к единому мнению в отношении статуса города Киркук. Дело в том, что он расположен в районе одного из ключевых нефяных полей Ирака, а его месторождения содержат около 13 проц. доказанных резервов страны. Считается, что исторически курды составляли в этой местности хоть и не абсолютное, но большинство населения, и теперь они требуют сделать Киркук частью Иракского Курдистана. Против этого категорически выступают арабы и туркоманы. Ситуация осложняется тем, что политическое противостояние в любой момент может перерасти в военный конфликт, а юридическое решение, например проведение референдума, постоянно сталкивается с различными преградами. Так, туркоманы и арабы утверждают, что курды «специально изменяют демографическую ситуацию в городе, чтобы заручиться перевесом голосов». Курды, в свою очередь, напоминают о временах Хусейна, который проводил политику «насильственной арабизации Киркука». Серьезнейший вопрос тем временем остается в подвешенном состоянии на протяжении уже многих лет.

Главное же заключается в том, что от ожесточенной схватки за ресурсы иракцев останавливает не закон, а опасность развязывания новой гражданской войны. Выход из ситуации, когда стороны не могут апеллировать ни к верховенству закона, ни к вооруженным силам, лидер Ливии Муамар Каддафи видит в применении мусульманского права. Он утверждает, что «конституцию и законы можно менять в соответствии с потребностями правителей, тогда как религия неизменна. И согласно исламу власть, богатство и сила должны принадлежать всему народу без исключения». «До революции правившая в Ливии семья Сенусси владела промышленными запасами нефти, землей, домами. Сейчас нефть – богатство всего общества и доходы от нее распределяются между всеми ливийцами», – добавляет Каддафи. Однако на деле не все так просто. Ливийское общество построено по племенному признаку, причем Каддафи – выходец из небольшого и не очень влиятельного племени каддафифа. Лидер ливийской революции представлял собой компромиссную фигуру и сумел стабилизировать межплеменной баланс.

Между тем ливийцы до сих пор опасаются, что если к власти придет ставленник крупного племени, например варфалла, члены которого пытались совершить переворот в 1993 году, то от ресурсов страны будут оттеснены все остальные группы. Такая перспектива вполне вероятна.

Тэги: собственность, история, шариат, Афганистан, Махатма Ганди, Индия, Пакистан, Малайзия, Индонезия, Курдистан, Ливия


Оценка: 0.00 (голосов: 0)



Похожие статьи:
15.06.2010   Южный крест


Комментарии к статье:


Имя:
E-Mail:
Комментарий:   

Регистрационное свидетельство №10218-Ж
выдано 19 июня 2009 г. Министерством культуры
и информации Республики Казахстан

 Республика Казахстан
г. Алматы, 050010
Главпочтампт, а/я 271		 тел./факс: +7 (727) 272-01-27
272-01-44
261-11-55
 Перепечатка материалов, опубликованных в журнале
"Центр Азии", и использование их в любой форме, в том числе
в электронных СМИ, допускается только с согласия редакции.
Copyright © 2009-2011, "Центр Азии", All rights reserved Designed and developed by "Neat Web Solution"