Как только кадры публичного самосожжения Буазиза распространились в Интернете, молодежь вышла на улицы тунисских городов. Поводом для выступления стали растущие цены на бензин и продукты питания.

Пытаясь успокоить общественное мнение, 13 января президент бен Али заверил, что снизит цены на хлеб, молоко и сахар, и даже пообещал уйти в отставку в 2014 году. Протестующим, однако, этого показалось мало. Они обвинили власти в преследовании оппозиции, коррупции и потребовали немедленной отставки главы государства. 15 января бен Али с семьей вылетел в Саудовскую Аравию, а спикер парламента Фуад аль-Мабзаа принял присягу в качестве президента и поручил бывшему премьер-министру Мохаммеду аль-Ганнуши сформировать новое правительство.

Так Тунис, который считался одним из самых политически стабильных арабских государств, оказался в центре внимания мировой общественности. Впрочем, интерес в немалой степени подогревался еще и тем, что схожие события наблюдались в соседнем Алжире. Там тоже нашлись недовольные ростом цен на товары первой необходимости. Они вышли на демонстрации и принялись громить государственные учреждения.

Между тем основными причинами, приведшими к социальному взрыву в обеих североафриканских странах, по всей видимости, стали массовая безработица, нерешенные жилищные проблемы при довольно быстром росте населения и нежелание властей решать сложные социально-экономические вопросы. Не исключено, что именно поэтому дипломированный Буазиз, вынужденный торговать на улице овощами, стал неким символом протеста для образованной тунисской и алжирской молодежи, которая не смогла найти свое место в изменившихся условиях и требует перемен в своей жизни.

При этом самое любопытное заключается в том, что тот же Тунис – это отнюдь не бедное государство Северной Африки с нищим населением. Более того, до недавнего времени он являлся признанным лидером по темпам модернизации в исламском мире. По некоторым оценкам, его ВВП на душу населения был одним из самых высоких среди арабских стран и равнялся 9,5 тысячи долларов. Это в два раза больше, чем в Египте, и сопоставимо с уровнем таких восточноевропейских государств, как Румыния или Болгария. Причем за 23 года правления бен Али, который, кстати, тоже захватил власть в результате бескровного переворота в 1987 году, ВВП Туниса утроился.

Возможно, именно экономические успехи страны под управлением Зин аль-Абидина бен Али отчасти были залогом его политического долголетия. В то же время ситуация на внешних рынках изменилась, а от него явно по-прежнему ожидали сохранения темпов роста экономики, что в условиях глобального финансового кризиса обеспечить было нелегко. Таким образом, падение рейтинга популярности президента было лишь вопросом времени. Не исключено также, что свою роль сыграла информация о масштабах коррупции, в которой были замечены и ближайшие родственники бен Али. Все это в целом при заметном ухудшении социально-экономического положения и снижении уровня и качества жизни населения послужило спусковым крючком для масштабного протестного движения, охватившего все крупные города страны.

Проблема, видимо, в том, что обратной стороной ускоренной модернизации Туниса стали серьезные изменения в обществе. За годы правления бен Али в стране не только улучшилась экономическая инфраструктура, но также стали доступнее здравоохранение и образование. В итоге тунисские города заполнились новыми группами населения. Они появились в результате проводимых реформ и преобразований, однако не получили от этого процесса ожидаемых преимуществ. Высшее образование не стало гарантией устройства на высокооплачиваемую работу, а по мере углубления экономического кризиса многим дипломированным специалистам приходилось попросту выживать. Неудивительно, что именно эти массы в последнее время быстро смогли сформулировать сначала собственные экономические, а затем и политические требования.

Примерно такие же политические процессы, вызванные общественно-политической и экономической модернизацией государств, наблюдались в прошлом веке в различных уголках Ближнего Востока. Где-то подобные потрясения и революции приводили к свержению монархий и установлению республик, как, например, в Египте, Ираке или Иране. В других государствах власть переходила в руки военных. Так происходило в Сирии, Ливии или Алжире. При всей схожести политических катаклизмов в странах Ближневосточного региона отличие заключалось в том, что если в одном случае речь шла просто о «верхушечном» перевороте, который являлся зачастую результатом противоречий и столкновения интересов в военно-политическом истеблишменте, то в другом – место традиционной элиты занимала совершенно новая. Можно вспомнить неожиданный взлет представителя небольшого и крайне невлиятельного арабского племени аль-каддафа Муаммара Каддафи в Ливии или шиитских аятолл, которые покончили с иранской династией Пехлеви и установили теократический режим в Иране.

В связи с этим довольно любопытным является то, что в Тунисе, судя по всему, представители режима бен Али не спешат делиться властью. Отсюда неудивительно, что временным президентом назначен бывший спикер аль-Мабзаа, а премьер-министр аль-Ганнуши вновь возглавил кабмин. И хотя он формирует новое правительство национального единства с участием всех основных политических и социальных сил, на значимые в политическом отношении портфели претендуют члены правящего до последнего времени Демократического конституционного объединения. Примечательно также, что из старых членов правительства свои посты сохранили главы двух ключевых ведомств – МИДа и МВД. Не менее показательным выглядит и заявление одного из лидеров крупнейшей оппозиционной Прогрессивной демократической партии Ахмеда Буази, который однозначно сказал, что «в работе переходного правительства будут принимать участие авторитетные технократы – представители старого режима».

Исходя из этого, создается впечатление, что основной жертвой последних событий в Тунисе стал бен Али и его ближайшее окружение. Так, сразу после выезда экс-президента был арестован его зять Сахер Матери – известный в стране предприниматель. Одновременно с этим в городе Мсакен задержали племянника бен Али Каиса, а 16 января в столичном военном госпитале от ножевых ран скончался Имад Трабелси, родственник супруги бывшего тунисского главы Лейлы.

Таким образом, логично предположить, что для жизни тунисского государства и его общества наиболее важным является не столько нынешний быстрый переворот, сколько будущие президентские и парламентские выборы. Именно там будет решаться главная интрига современной истории Туниса – кто в ближайшие годы будет управлять этой страной и определять векторы ее общественно-политического и государственного развития.