Платцека сразу обвинили в использовании нацистской терминологии, аншлюсом исторически называли захват Австрии Гитлером в 1938 году, многие из восточногерманских политиков призвали его не бередить старые раны в тот момент, когда ситуация постепенно налаживается. Кое-кто обвинил его в плохом знании истории.

На западе Германии в свою очередь указали на триллион старых дойчмарок, которые были потрачены на модернизацию Восточной Германии только за первые 15 лет со дня объединения, на налог, который пришлось платить ради этого западногерманским гражданам.

Как всегда, у каждой стороны своя правда, свои аргументы. Тем не менее очевидно, что даже в стране с однородным населением, исторически мечтавшим о восстановлении единства, в богатой стране, жители которой готовы потратить деньги на выравнивание уровней жизни, размер общественного недовольства все равно весьма высок.

Проблема здесь в том, что западные немцы, выразив готовность заплатить за объединение, взяли на себя всю ответственность за ход реформ на территории бывшей ГДР. То есть по сути Платцек прав, это было поглощение экономически более мощным государством своего слабого соседа, который к тому же был организован на искусственно созданных в годы социализма принципах плановой экономики и никак не соответствовал базовым основам организации мировой экономики.

Поэтому в Бонне решили просто санировать (оздоровить) всю систему организации экономики и общественной жизни. Соответственно все промышленные предприятия бывшей ГДР перешли к их западногерманским аналогам. Последние же решили просто увеличить мощности своих предприятий в Западной Германии, а не заниматься реконструкцией старых восточногерманских заводов, которые были просто закрыты.

Это все равно как если, к примеру, в один день закрыть все неэффективное в мировой системе разделения труда производство в России или Белоруссии. Но на это никто не может пойти из-за множества политических, социальных и экономических проблем. Здесь и потеря налогов, и безработица, и сокращение ВВП, и многое другое. Хотя богатая Германия могла себе это позволить. Безработным платили пособия, сокращение налогов и снижение ВВП компенсировалось за счет соответствующего роста производства на западногерманских заводах. Главное для Германии было избавиться от социалистического прошлого своих восточных земель и сблизить принципы общественно-экономической организации на Востоке и на Западе.

Однако в результате массы восточных немцев устремились на Запад, на Востоке же началась социальная апатия и депрессия среди огромного количества людей, ставших в один момент безработными. Кроме того, недовольство восточных немцев вызывало и то, что представители Запада занимали ключевые должности не только на промышленных предприятиях бывшей ГДР, но и в университетах, муниципалитетах, полиции. Везде в бывшей ГДР в ратушах, руководстве полицейских формирований, среди профессоров преобладали командированные с Запада специалисты.

И если в Берлине это не вызывало особых проблем в связи с тем, что жители западной части города по крайней мере исторически жили в одном с жителями восточной части регионе – земле Бранденбург, то в других землях это было проблемой. Например, в Дрездене, в Саксонии, подразделение полиции, которое занималось радикальными движениями, правыми и левыми, возглавляли выходцы с западных земель, из Баварии и Вюртемберга.

Фактически западные немцы перестроили бывшую ГДР под свои стандарты. Но при этом они не очень щадили чувства своих восточных собратьев. В том же журнале «Шпигель» несколько лет назад было проведено исследование о судьбе восточных земель и после длинного списка проблем было сделано одно предложение, которое могло бы помочь преодолеть сложившийся у них депрессивный статус. Самое поразительное, что предлагалось создать на востоке Германии нечто вроде изолированной специальной экономической зоны, вроде тех, что существуют в Китае.

То есть исследователи признали, что интеграция любой ценой, за любые деньги и в скорейшие сроки даже ради самых благих идей не отвечает в полной мере интересам не только участников объединения, но также и самого объединенного государства. По крайней мере, число недовольных велико даже в этнически однородной Германии, что уж говорить, если интеграция происходит между странами с разным этническим составом населения и сложной совместной историей.