Парадокс нынешней ситуации в Казахстане заключается в том, что перемен требуют все возможные политические движения. Казахские радикалы не довольны политикой государства в национальном вопросе, настаивают на ее ужесточении, особенно в сфере применения казахского языка, часть из них при этом требуют либерализации. Русские радикалы также против проводимой в Казахстане национальной политики. Некоторые из них подвергают сомнению эффективность управления государством в период независимости, другие заявляют об этнократическом характере государства вообще, третьи требуют ввести квоты для национальных меньшинств.

В свою очередь, либералы призывают к скорейшей демократизации и приближении к стандартам западных стран. Либерализацию также поддерживает часть истеблишмента страны, который полагает, что таким образом они смогут сохранить свои позиции за счет накопленных средств и применения пиар-технологий. Их идеалом является Украина до того момента, пока президент Виктор Янукович не отменил реформы 2004 года, предусматривающие переход к парламентской республике, а также современная Киргизия. В последней стране при всех видимых минусах парламентской системы представители элиты видят в первую очередь наличие в системе нескольких политических сил, которые должны договариваться друг с другом.

Однако киргизский и украинский опыт показывают, что в таком случае не только обществу, но и политикам и журналистам надо быть готовым к всяким эксцессам, потому что они оказываются на переднем плане политической борьбы, которая зачастую проходит без правил. Первыми обычно реагируют политики, они сразу обрастают охраной, журналисты и эксперты более беззащитны. Весьма показательны известные факты нападений в Киргизии на видных политологов Нура Омарова и Александра Князева.

Либералы в ответ обычно говорят, что такие эксцессы – это неизбежные издержки процесса, что ради перемен стоит пойти на такой риск, а в странах с сильной государственной властью также много трагических событий. Например, можно вспомнить трагическую гибель украинского журналиста Георгия Гонгадзе.

Проблема здесь в том, что радикальные националисты с обеих сторон при накопившемся взаимном неприятии друг друга в случае начала любой либерализации зададут такой тон общественной дискуссии, что остальная консервативная часть общества должна будет на это реагировать. К огромному сожалению, пока радикалы научатся мирно говорить друг с другом в рамках парламентской системы, можно в процессе потерять государство. Примерно так, как это было в Боснии в начале девяностых. При множестве партий либерального, социал-демократического, консервативного толка, на первых свободных выборах боснийские сербы, хорваты и мусульмане проголосовали за радикальных националистов, каждый за своего.

Почему-то наши либералы считают, что у нас будет по-другому, что уровень самосознания нашего общества выше, чем в Боснии в 1990-х, или, например, в Грузии при пламенном поэте Гамсахурдиа. Но особенно странно выглядят либералы среди казахских националистов. Их призыв к либерализации противоречит логике, потому что им придется согласиться со значительным повышением роли национальных меньшинств. Требования последних по поводу демократизации хотя бы логичны по своей сути.

В этой ситуации идея сильного государства выглядит крайне непопулярной в той части общества, где и формируется основная политическая тематика. Но она пользуется поддержкой у основной массы населения всех национальностей, здесь интуитивно понимают, что на самом деле они хотят сохранить статус-кво.

Брошенные в лидера «Алги» Владимира Козлова яйца – неприятный сюрприз, но в условиях ведения политической борьбы, наверное, надо быть ко всему готовым.