На пороге витка

Сначала года цены в Казахстане выросли очень существенно. Инфляция достигла рекордных 7,1 проц. за полугодие. Причем особенно чувствительными оказались потребительские рынки. Товары и услуги стали дороже на 4,6 проц., промышленная продукция – более чем на 18 проц. Рекордным оказался и экономический рост – более восьми процентов. К такому развитию событий не все оказались готовы. Сегодня среди специалистов налицо явный разнобой мнений о том, что происходит в экономике и что со всем этим следует делать. Одни считают, что все замечательно, так как происходит быстрый рост спроса и производства, бизнес восстанавливается, в результате темпы прироста ВВП возвращаются к докризисному уровню. А опережающий рост цен – закономерная плата за все это, которую вынуждены нести все субъекты экономического процесса. Другие, напротив, предупреждают, что возможные потери от инфляционного витка способны свести на нет те позитивные тенденции, которые мы сегодня наблюдаем, поэтому денежное предложение и деловую активность следует тормозить.

И те и другие, очевидно, по-своему правы, но главное заключается в другом – в ответственности государства как экономического игрока. Бизнес сегодня растет и развивается в основном не за счет частных капиталов, а вследствие активного государственного присутствия на рынке. Правительство запустило десятки крупных проектов, в которые идет поток государственных и частных (стимулируемых государством) инвестиций. Именно госзаказ сейчас является существенным, если не главным источником притока денег в экономику. И если говорить о «торможении», о сдерживании инфляционных ожиданий, то означает ли это сокращение инвестиций государства, на которые бизнес так рассчитывает? Пойдет ли правительство на сокращение финансирования по программам модернизации, которые сегодня у всех на слуху, или задействует какие-то другие рычаги – скажем, пойдет на сокращение обещанных прибавок к зарплатам бюджетников, других госрасходов? Вопросы важные и актуальные. И любопытно, что в официальных источниках нет никакой информации по поводу возможных антиинфляционных мер. Отсюда даже может сложиться впечатление, что в Казахстане вообще оказались не готовы управлять неожиданными ценовыми тенденциями.

Чтобы понять, так ли это, стоит проанализировать основные источники нынешней «посткризисной» инфляции. Какие факторы ей способствуют?

Ясно, что рост цен стимулирует насыщение экономики деньгами, одна из главных причин которого – быстрый рост госрасходов. Правительство с 2009 года запустило ряд крупных проектов, насыщая деньгами строительный сектор, привлекая иностранные займы и прямые инвестиции частных компаний и формируя обширный заказ. Это проекты Программы индустриально-инновационного развития, Транспортной стратегии РК, «Карты индустриализации» – строительство десятков предприятий, инфраструктурных объектов и энергетических мощностей, дорог, импорт технологий, дорогостоящих производственных линий. Совокупно только за 2010–2012 годы в эти проекты, по оценкам, должно прийти порядка 15–20 млрд. долл. государственных и 30–40 млрд. иностранных инвестиций. Внешние обязательства, связанные с новыми проектами и привлекаемыми в них капиталами, выросли по сравнению с 2009-м более чем на 12 процентов.

Как видим, в экономике всерьез и надолго формируется серьезное и, что немаловажно, гарантированное дополнительное денежное предложение.

Следующий значимый фактор роста цен – вхождение Казахстана в Таможенный союз с Россией. Российские цены, как правило, выше, часто перепад очень значителен. Снятие таможенных барьеров с 1 июля и отмена пошлин внутри ТС на большинство товаров стимулируют бизнес к активному вывозу из Казахстана более дешевой продукции к соседям, где она стоит дороже. Возникает неизбежное выравнивание цен, особенно в приграничных регионах. Особенно чувствителен к этому рынок нефтепродуктов, где по отдельным позициям индекс роста цен к уровню 2009-го достиг 25 проц. и более. Инструментов, позволяющих сдерживать эти процессы, у правительства теперь меньше, чем до Таможенного союза. Запрет на экспорт ГСМ, действующий до конца сельскохозяйственного сезона, – фактор временный. Также, кроме собственно российских цен, Таможенный союз влияет на инфляцию через удорожание товаров, импортируемых в РК из дальнего зарубежья. Прежде всего это сказалось на ценах барахолки, где предприниматели-челноки, ссылаясь на новые ставки, подняли цены в среднем в полтора раза. На базарах покупает ТНП значительная часть казахстанцев, поэтому они выступают заметным инфляционным стимулом. То же самое касается и ввоза потребительских товаров официальными импортерами: с нового года существенно подорожали импортируемые из дальнего зарубежья автомобили, бытовая техника, предметы одежды и бытовой химии.

Также на рост розничных цен влияет восстановление активности потребительских рынков, где трейдеры пытаются восполнить потери. Люди в Казахстане стали больше покупать, и торговый бизнес этим пользуется. Посредники стремятся заработать больше, о чем свидетельствуют существенный ценовой перепад между оптом и розницей, торговые надбавки. Хорошим примером может служить овощной рынок: перепад цен даже в пределах одного Алматинского региона достигает 200–300 проц. Так, в Енбекшиказахском, Каратальском, Илийском районах свежие помидоры в середине августа стоили 25–30 тенге, тогда как в Алматы их цена составляла 50–110 тенге и выше.

Все описанные факторы, как видим, в той или иной степени «замкнуты» на государственных проектах и инициативах. И Таможенный союз, и повышение ввозных пошлин, и проекты по модернизации – все это исходит от государства. Вообще тот рост деловой активности, который сейчас наблюдается в бизнесе и который предполагает рост ценовых аппетитов участников рынка, так или иначе является результатом стратегии государства. Многие относят это в плюс выбранной Астаной антикризисной стратегии. Малый бизнес быстро восстанавливает позиции благодаря поддержке через льготное кредитование и другие целевые программы. От него не отстает средний и крупный сегмент, получивший в рамках ряда проектов индустриально-инновационной программы доступ к прямым иностранным инвестициям. Везде идет рост, а ценовая игра на повышение является неизбежным спутником быстрого общего роста. Как видим, практически в каждом из секторов за исключением аграрной отрасли такая игра присутствует (см. таблицу).

Эффект наложения

Итак, то, что все становится дороже, – следствие активного вмешательства государства в экономический процесс. Хотя источником насыщения экономики деньгами стали не только государственные проекты и программы. Свою лепту внес экспорт: по мере восстановления глобального спроса экспортные цены выросли, и предприятия стали зарабатывать больше валютной выручки. Основные статьи экспорта РК по сравнению с первым полугодием 2009-го выросли на 39,8 проц. При этом, что немаловажно, компании вне сырьевого сектора могут рассчитывать еще и на льготные госкредиты, и на другую поддержку. То есть в бизнесе возник своего рода «эффект наложения». Например, внешняя конъюнктура стала хорошим стимулом для аграрных компаний, которые в минувшем году получили поддержку со стороны государства (целевые закупки, льготные кредиты почти на миллиард долларов). Рост производства в сельском хозяйстве по итогам полугодия на 3,1 проц., как считают аналитики, во многом обусловлен значительной государственной поддержкой аграриев, в том числе Национальным холдингом «КазАгро», который направил в отрасль более 700 млн. долл. целевых кредитов и инвестиций. Плюс к этому, запасы зерна 2009 года сейчас активно распродаются за рубеж, за счет чего аграрии получают дополнительные доходы.

Такая ситуация очень комфортна для бизнеса. Все довольны. Однако у медали есть и оборотная сторона. Рост инфляции потенциально означает новые вызовы. Чрезмерно быстрое повышение цен, особенно когда оно начинает опережать прирост доходов населения и предприятий, создает угрозу серьезных перекосов в экономике. С одной стороны, это может привлечь спекулятивные капиталы и стимулировать ту категорию наших бизнесменов, которые привыкли играть на повышение цен и этим зарабатывать. С другой – бесконтрольный рост цен потребует от бюджета излишнего напряжения, ведь придется корректировать социальные выплаты и наращивать расходы по уже запущенным проектам. В общем, возникает замкнутый круг, когда инерция толкает инфляционные ожидания, «маховик» начинает раскручиваться и обуздать пружину цен чем дальше, тем сложнее. Мы в Казахстане такую историю уже не раз проходили, особенно в период, когда экономика активно накачивалась через банки заемными деньгами, и эти деньги шли не в реальные производственные проекты, а в спекулятивный рост.

Пройти по краю

Однако в нынешнем случае государство, выступая как значимый фактор формирования денежного предложения в экономике, является более сильным регулятором, чем в период легких денег. Следует понимать, что кроме экспортных поступлений и целевых программ модернизации, других источников капитала в экономике нет. Причем экспортные поступления от продажи сырья не способны существенно разогревать потребительский рынок и влиять на розничные цены: эти деньги остаются внутри отрасли, на счетах нефтегазовых и металлургических компаний, а также в виде налоговых платежей и пошлин пополняют бюджет.

Логично, чтобы государство, которое изначально было генератором роста благодаря антикризисным вливаниям и программам модернизации, само же при необходимости и ослабляло денежное предложение, сокращая свои расходы. Об этом, кстати, был подан четкий сигнал весной на расширенном заседании правительства, где было отмечено, что рост ВВП свыше 7 процентов может быть вредным, так как несет опасность формирования «мыльных пузырей», и такой рост придется остужать. Но тогда, возможно, не предполагали, что этот сценарий сработает так быстро, закладывая прогноз роста всего в 2 проц. Фактический рост ВВП перекрыл прогноз в четыре раза. Прогноз по инфляции также был перекрыт более чем вдвое. Сейчас публикуются оценочные данные, согласно которым в июле-августе инфляция продолжила расти, опередив зафиксированный по итогам полугодия показатель в 7,1 проц. По итогам третьего квартала она может составить уже 7,5–7,7 проц. Этому, как уже отмечалось, способствует Таможенный союз с Россией: в северных регионах Казахстана розничные цены на ряд ТНП за июль подскочили на 10–15 проц., и это, видимо, не предел.

Сегодня актуален вопрос об антиинфляционных мерах, поскольку дальнейшая раскрутка «пружины» может быть опасна. Аналитики указывают, что инфляционные ожидания в экономике Казахстана являются предельными за последние три года. Видимо, не случайно в середине августа появились заявления руководства Нацбанка о том, что курс тенге будет твердо выдерживаться в заданном коридоре. Эта попытка разрядить обстановку стала ответом на появившиеся вслед за ростом цен массовые слухи о падении курса тенге. Как водится у нас в Казахстане, те, кто заинтересован в игре на повышение, давно и довольно умело пользуются разного рода слухами, и с этим приходится как-то бороться.

Однако здесь есть одно «но». Регулируя денежное предложение в экономике, правительству придется выдерживать очень тонкую грань. С одной стороны, нельзя дать резко упасть росту, ведь от этого во многом зависит самочувствие широких слоев бизнеса. Стоит напомнить, что бизнес в Казахстане только-только оправился после кризисных потерь. Приостановка части запущенных государством проектов, сокращение госзаказа в промышленности и строительстве означало бы резкое падение деловой активности, занятости в бизнесе, потребительского спроса со всеми вытекающими последствиями. В частности, имидж государственных программ модернизации в таком случае мог бы сильно пострадать. Тем более что в стране и за ее пределами сейчас достаточно разного рода недовольных и «обиженных», заинтересованных в дискредитации политики Астаны.

С другой стороны, нельзя полностью «отпускать вожжи» и провоцировать бесконтрольный инфляционный виток, который стал вполне реален. Это, как уже отмечалось, означало бы не менее серьезные потери как для экономики, так и для государства и его имиджа. Как же выдержать середину, как провести «тонкую подстройку», не нарушив достигнутые с начала года позитивные тенденции? Очень серьезный вопрос, который предстоит решать правительству.

Широко вопрос об антиинфляционных мерах пока нигде не дискутировался. В официальных источниках упоминаний об этом практически нет. Но уже сейчас можно наблюдать несколько признаков, косвенно или явно свидетельствующих о том, как в Астане подходят к решению этой проблемы. Первое ожидаемое решение – сокращение государственных инвестиций в рамках обширных программ модернизации. Но на это в правительстве не идут. Во втором полугодии по «Карте индустриализации» должны быть запущены более 70 новых предприятий, и темпы их ввода не снижаются. А вот в рамках других программ, в частности по антикризисному блоку, коррекция есть. Например, в проектах по достраиванию жилья для дольщиков в Алматы и Астане сроки ввода некоторых объектов в эксплуатацию передвинулись на полгода и больше. Финансирование этих проектов продолжается, но в иных объемах.

Есть инсайдерская информация, что фирмы-подрядчики, работающие по государственным проектам, получают отказ в дополнительном финансировании по причине удорожания материалов и субподрядных работ. Точнее, поставлено твердое условие