Муссонные ливни, пролившиеся в Южной Азии в конце июля, явились причиной крупнейшего в истории Пакистана наводнения. Вышедшие из берегов реки затопили огромные территории в провинциях Хайбер-Пахтунхва, Пенджаб и Синд. Вода безжалостно сметала на своем пути населенные пункты и мосты, разрушала дороги и линии электропередачи, уничтожала посевы и унесла жизни более 1600 человек.

14 августа премьер-министр Пакистана Реза Юсуф Гилани заявил, что 20 миллионов пакистанцев, то есть каждый восьмой житель страны, остались без крыши над головой, питьевой воды, продовольствия и электричества. По оценкам ООН, материальный ущерб от наводнений превышает потери от цунами в Индийском океане в 2004 году и землетрясений на Гаити 2010-го, вместе взятых. Уже зафиксированы вспышки холеры и других опасных заболеваний.

В настоящее время правительства различных государств и всемирные организации прилагают все усилия, чтобы избежать углубления гуманитарного кризиса. Людей пытаются обеспечить продовольствием, палатками и медикаментами. На всех этой помощи не хватает, но хуже всего то, что сезон дождей еще не завершился и прогнозы синоптиков неутешительны.

В сложившейся ситуации Исламабад призвал мировое сообщество оказать ему всестороннюю поддержку. Пакистанское руководство понять можно, ведь речь идет о сохранении социально-политической стабильности в стране, обладающей ядерным оружием и средствами его доставки. Дело в том, что стихийное бедствие нанесло сильнейший удар по репутации властей и может вызвать серьезнейший политический кризис. Обрушившиеся на страну наводнения объективно застали правительство страны и президента Али Асефа Зардари врасплох, выявив их неготовность бороться с последствиями природного явления. Оппозиция уже упрекает их в том, что они «не решают проблем и вообще не интересуются происходящим на улицах». Лидер оппозиционной Мусульманской лиги бывший премьер-министр Наваз Шариф открыто заявил: «Власти оказались неспособными исполнить свой долг во время кризиса».

Подобные высказывания, несомненно, следует воспринимать как прямой выпад против власти. Неудивительно, что уже зазвучали суждения, будто гуманитарная катастрофа может существенно изменить расклад политических сил в Пакистане. По мнению пакистанских оппозиционеров, на фоне «самого слабого, некомпетентного и коррумпированного правительства» однозначно усилят свои позиции религиозные организации и военные. И те и другие, в отличие от пакистанских властей, решительно борются с последствиями наводнений, стремясь привлечь на свою сторону широкие массы населения.

Так, добровольцы из благотворительной организации «Фалах-и-Инсаньят» развернули кампанию помощи пострадавшим. Любопытно, что «Фалах-и-Инсаньят» тесно связана с экстремистской организацией «Лашкар-е-тойба». Она была запрещена в Пакистане из-за причастности к теракту в индийском городе Мумбай в 2008 году, однако теперь она конкурирует с пакистанскими властями и международными структурами в эвакуации людей из зоны чрезвычайной ситуации и предоставлении им предметов первой необходимости. Причем делает это довольно успешно. По мнению наблюдателей, «Фалах-и-Инсаньят» и группировка «Джамаат-уд-Дава», которую считают фасадом «Лашкар-е-тойбы», стремительно увеличивают число сторонников.

По сути, сторонники радикалов моментально заполнили пустующую нишу, образовавшуюся из-за медлительности государства. И это очень тревожный звонок для Исламабада. К чему может привести попустительство властей или отсутствие у них необходимых средств для решения насущных социально-экономических вопросов, красноречиво показывает опыт Ливана. После войны с Израилем в августе 2006 года шиитская организация «Хезболлах» стала одной из популярных политических сил Ливана именно благодаря гуманитарному аспекту своей деятельности. Тогда, напомним, согласно отчету международной правозащитной организации Amnesty International, «действия израильской армии в Ливане привели к смерти более 1100 людей, а 970 тысяч человек (примерно четверть населения) были вынуждены бежать на север страны. Ракетами и бомбами полностью или частично уничтожены аэропорты, электростанции, очистные сооружения, 80 мостов и дорог. 30 тысяч домов, офисных зданий и магазинов исчезли с лица земли». Как отмечали в те дни репортеры британской газеты «Индепендент»: «Не ООН, не ливанское правительство, а именно «Хезболлах» играет основную роль в послевоенном восстановлении Ливана. Она вкладывает сотни миллионов долларов – почти наверняка полученных от Ирана – в южные ливанские деревни и южные пригороды Бейрута». По некоторым данным, большинство семей в Южном Ливане, члены которых сражались на стороне «Хезболлах» и погибли, получили компенсацию в 12 тысяч долларов.

В итоге радикальная организация ливанских шиитов оказалась в довольно двусмысленном положении. С одной стороны, вооруженный конфликт с Израилем произошел во многом из-за провокаций боевиков «Хезболлах». С другой – в условиях бездействия ливанских властей группировка стремительно выигрывала борьбу за умы и сердца ливанцев. С крепнущей организацией даже пожелали развивать сотрудничество политики самого разного толка. Например, Мишель Аун, ливанский генерал-христианин и глава «Свободного патриотического движения», подписал с «Хезболлах» меморандум о согласии.

Кроме того, политические реформы в Ливане позволили членам «Хезболлах» увеличить свое представительство в коалиционном правительстве, что значительно повысило ее значение как важной политической силы в структуре власти. Разумеется, и сегодня «Хезболлах» не может претендовать на лидерство в стране. Однако ее репутация как ответственной шиитской партии постепенно превращает прежде одну из самых экстремистских группировок Ближнего Востока в респектабельное политическое объединение, выступающее в последнее время с общегосударственных позиций и защищающее интересы Ливана.

Таким образом, намерения пакистанских радикалов из «Лашкар-е тойбы» повысить свои рейтинги на волне протестных настроений не лишены смысла. Можно вспомнить, что нечто подобное происходило в Пакистане в начале 2000 года, когда после начала контртеррористической операции против режима «Талибана» в Афганистане по Пакистану прокатились массовые выступления в поддержку афганских талибов. Противостояние пакистанских религиозных партий с правящим в Пакистане военным режимом Первеза Мушаррафа, который поддержал США и НАТО, привело к росту популярности религиозных организаций. В результате блок «Муттахида Маджлис-е амаль», объединивший крупнейшие религиозные партии страны, получил беспрецедентно большое количество мест в нижней палате парламента страны (около 20 проц.). Кроме того, на протяжении пяти лет представители ММА единолично формировали правительство в Северо-Западной Пограничной провинции, которая сегодня носит название Хайбер-Пахтунхва, а также возглавляли коалиционный кабинет министров в провинции Белуджистан.

Таким образом, не исключено, что одними из серьезных последствий наводнений в Пакистане также может стать увеличение протестных настроений в обществе и усиление позиций противостоящих властям различных радикальных организаций. К тому же сегодня им на руку играет довольно неблагополучная социально-экономическая обстановка в стране. Неэффективное управление гражданского правительства Пакистана поставило страну на грань очередного экономического кризиса. Ликвидация последствий наводнения может очень дорого обойтись государству, в то время как рассчитывать на многомиллиардную внешнюю помощь сегодня не приходится.

Исламабад действительно попал в затруднительное положение. В этих условиях будет большой удачей, если экономический рост Пакистана в 2010–2011 году составит 2,8 проц. Для сравнения, это всего лишь половина от того, что ожидает Бангладеш, и одна треть от того, что прогнозируется для Индии.

Надо отметить, что в последние три года экономика Пакистана росла медленнее всех в Южной Азии, показывая рост около 2 проц. Безусловно, вялое развитие экономики напрямую сказалось на уровне жизни пакистанцев. Каждый год количество людей, живущих в условиях абсолютной бедности, увеличивается на 10 миллионов. Значительная их часть сосредоточена в больших городах, где давно растет недовольство властями. Внутренняя миграция, вызванная недавними наводнениями, дополнительно усиливает социальную напряженность. Например, в городе Карачи, куда устремились потоки беженцев, в начале августа отмечались столкновения между пришлыми и горожанами.

Настораживает и другое. Если учесть, что стихия в Пакистане прошлась прежде всего по тем районам, где войска боролись со сторонниками талибов, то радикалы, скорее всего, быстро вернутся туда, откуда их вытеснили после нескольких лет боев. Исламабад тревожит также и то, что пакистанские сторонники движения «Талибан» распространяют свое влияние не только в приграничных с Афганистаном провинциях, но и в центральном Пенджабе. С недавних пор здесь даже заговорили о явлении под названием «пенджабские талибы», а столица Пенджаба город Лахор сегодня прочно удерживает лидирующее место по количеству терактов в стране.

Разумеется, по сравнению с активностью боевиков в провинции Хайбер-Пахтунхва или на территориях проживания свободных пуштунских племен, в Пенджабе относительно спокойно. За первую половину текущего года здесь зафиксировано 30 терактов и нападений на военных и полицейских, тогда как, например, в Хайбер-Пахтунхва – более тысячи. Однако следует учитывать, что в данной провинции проходили военные операции войск против боевиков, тогда как Лахор – вполне мирный город, к тому же являющийся одним из политических и экономических центров страны.

Местные аналитики подчеркивают, что пенджабские боевики ловко играют на потребностях населения, обещая им «землю, воду и защиту». Не исключено, что появление радикальных организаций в провинции, представители которой составляют костяк пакистанской армии и откуда гражданские политики рекрутируют кадры, связано прежде всего с мощным социальным протестом. Неудивительно, что пакистанская пресса все чаще обращает внимание на массовое обнищание населения провинции, в основном в сельских районах, отсутствие земельных участков для крестьян, высокую детскую смертность.

Сложная ситуация в Пенджабе наряду с мощными социальными вызовами государству, которые усугубляются последствиями природной катастрофы в Пакистане, может оказать негативное влияние на жизнь всей страны. Углубление кризиса на всех фронтах заставляет задуматься о том, смогут ли гражданские политики Пакистана удержать страну на грани серьезнейшего политического и социально-экономического системного кризиса. Справятся ли они со всеми трудностями или военным вновь, уже в пятый раз, придется брать власть в свои руки, пока неясно. Между тем медлительность правительства и лично президента Зардари, который в разгар чрезвычайной ситуации находился в поездке по Европе, где представлял своего 21-летнего сына Билавала в качестве начинающего политика, поставила вопрос об эффективности гражданской власти вообще. Не случайно появились разговоры, будто военные решают все проблемы намного быстрее и лучше. Армия, как известно, не только берет власть в свои руки, когда гражданские политики проявляют свою неспособность управлять страной, но еще и не допускает к политическому олимпу радикалов из религиозных партий.

В этой связи довольно любопытным является то, что в конце июля Исламабад продлил срок службы генерала Ашфака Кияни на посту начальника штаба сухопутных войск. Как пояснил премьер-министр Гилани, это «было необходимо исходя из безопасности страны, а также ключевой роли главнокомандующего».

Кияни действительно становится ключевой фигурой в современной пакистанской политике. При этом отношение к нему в обществе и армии самое неоднозначное. С одной стороны, он возглавлял всесильную пакистанскую Межведомственную разведку (ISI) в 2004–2008 годах. То есть в то самое время, когда, согласно рассекреченным данным американской армии в Афганистане, ISI так или иначе оказывала поддержку афганским талибам. Запад даже обвинил Пакистан в двуличии. Дескать, Исламабад одной рукой сражался против талибов, а другой – вооружал их и предоставлял им убежища.

С другой стороны, Кияни известен тем, что с 2008 года, заняв пост начальника штаба сухопутных сил, ведет эффективную борьбу против боевиков в приграничной к Афганистану провинции Хайбер-Пахтунхва. Его поддерживает Вашингтон, а госсекретарь Хиллари Клинтон во время недавнего визита в Пакистан 19 июля говорила о хороших отношениях с генералом.

Интересно также и то, что Кияни командовал 111-й бригадой в Равалпинди, той самой, что провела все четыре военных переворота в стране, однако при этом именно он значительно снизил роль армии в политической жизни страны. Например, незадолго до парламентских выборов он издал директиву, согласно которой «офицеры не имели права поддерживать контакты с политиками». После отставки Первеза Мушаррафа, который и продвигал Кияни по службе, генерал поддержал избранное гражданское правительство и уволил с государственной службы сотни офицеров.

Потомственного военного пенджабца Кияни даже называют «хамелеоном» за его умение всегда оставаться на плаву. Возможно, эти его навыки могут пригодиться и Пакистану уже в ближайшее будущее. Как бы то ни было, Исламабаду придется в любом случае сделать выводы из сегодняшней ситуации.

Впрочем, извлекать уроки придется и пакистанским властям, и его соседям. Как уверяют британские ученые, природные катаклизмы, наблюдавшиеся этим летом в Центральной России и в Южной Азии, связаны не с процессами глобального потепления, а с загадочным пока феноменом, когда происходит практически полная остановка обычно очень быстрых воздушных потоков в верхних слоях земной атмосферы. Исследователи уверяют, что подобное явление они стали наблюдать в последние три года, причем каждый раз масштаб последствий возрастает.

Конечно, хочется надеяться, что ученые ошиблись, но в любом случае, надо готовиться к тому, что климатические изменения могут преподнести всем немало неожиданных сюрпризов. А пример Пакистана ясно показывает, что разрушительные природные бедствия способны не только вызвать гуманитарную катастрофу, но и повлечь за собой развал экономической и политической системы.