Пока ни одна организация не взяла на себя ответственность за громкие устрашающие акции. Между тем кто-то из наблюдателей связывает их с деятельностью иракской ветви «Аль-Каиды». Другие полагают, что за террористами стоят прежде всего те силы, кто хотел продемонстрировать слабость иракского руководства и его неспособность взять ситуацию в стране под свой контроль. А таких в Ираке немало и помимо «Аль-Каиды». Как бы там ни было, неожиданная и резкая активизация боевиков оживила дискуссию о том, должны ли американцы сворачивать свое военное присутствие, когда ситуация в сфере безопасности в Ираке остается плачевной, а системный политический кризис вновь обострил противоречия между религиозными и этническими общинами.

Возможно, Пентагон действительно нашел не самое подходящее время, чтобы уйти из Ирака. На данный момент в стране образовался ваккум власти, вызванный тем, что иракцы до сих пор не могут сформировать правительство, хотя парламентские выборы прошли еще в начале марта этого года. Кроме того, начальник генштаба иракской армии генерал-лейтенант Бабакер Зебари публично заявил, что его солдаты еще как минимум десять лет не смогут следить за порядком в стране. В этой связи мировые СМИ забили тревогу: «Ирак не восстанавливается, а распадается», «Ирак нисходит в бездну», «Страна вскоре снова может стать головной болью для мирового сообщества».

Демократический эксперимент

Журналисты и эксперты отчасти правы. Ирак сегодня и в самом деле страна больше только по названию. Он субъект международного права, у него есть внешние границы, но внутри них единства нет. К примеру, Иракский Курдистан в данный момент пользуется самой широкой автономией, какую только можно себе представить в рамках современного восточного государства. За это курдов недолюбливают иракские арабы, подозревая их в стремлении окончательно расколоть страну. При этом арабы – иракские сунниты не доверяют арабам-шиитам, численность которых в Ираке составляет около 60 проц. населения. А шииты, впервые получив власть в стране в свои руки после свержения режима Саддама Хусейна, твердо намерены воспользоваться историческим шансом и закрепить за собой доминирующее положение в государстве.

По сути, Ирак уже на протяжении многих лет расколот на курдский север, шиитский юг и центральные суннитские районы. Однако проблема заключается в том, что среди суннитов и шиитов тоже нет единства. Насколько серьезными могут быть разногласия внутри той или иной иракской общины, красноречиво показывает пример того же Иракского Курдистана. До мая 2006 года, напомним, курдский север Ирака был поделен на две части между партиями, созданными по семейно-клановому признаку. Так, курдскими провинциями Эрбиль и Дохук управляла Демократическая партия под руководством Масуда Барзани, а в провинции Сулеймания главенствовал Патриотический союз известного курдского политика Джаляла Талабани. Граница между зонами их влияния проходила по естественной географической преграде – реке, которая долгие годы служила чем-то вроде «государственной границы» между иракскими курдами, неоднократно воевавшими друг с другом.

Фактически вплоть до недавнего времени существовало два курдских государства. У каждого из них были правительство и силовые структуры – отряды пешмерга, газеты и телевидение, школы и университеты. Даже военных академий было две: в городах Дохук и Сулеймания.

Разумеется, иракские сунниты ничем подобным похвастаться не могут. Но внутри их общины тоже давно отмечается жесткая и бескомпромиссная конкуренция между светскими политиками, бывшими членами правящей при Хусейне партии БААС, лидерами религиозных партий и представителями традиционной элиты – шейхами племенных объединений. В зависимости от политических предпочтений и идеологических установок они могут вступать во временные союзы друг с другом, с американцами, а также с шиитскими умеренными организациями. Ряд суннитских политиков, к примеру, тесно сотрудничает с блоком «Аль-Иракийя», который возглавляет бывший премьер-министр страны шиит Айяд Аллави.

Иракские шииты также склонны к междоусобицам. Но если сунниты в целом выступают за сохранение единого и неделимого Ирака, то в разношерстной шиитской общине варятся самые разные идеи относительно будущего территориально-политического устройства страны: от построения сильного унитарного государства под управлением шиитов до создания федерации, где шиитский юг, обладающий нефтяными месторождениями, как и Курдистан, обладал бы такой же широкой автономией, как и иракские курды. К примеру, спикер провинциального собрания в Басре с центром в одноименном городе заявил летом этого года, что намерен продвигать идею предоставления провинции большей автономии от Багдада.

Интересно, что в Вашингтоне на самом разном уровне неоднократно указывали на возможность превращения Ирака в федерацию или даже появление на его месте новых независимых государств. Считается, что именно по рекомендации Белого дома в новую иракскую конституцию был включен пункт, согласно которому одной или нескольким иракским провинциям разрешено образовывать автономный регион на основе результатов соответствующего референдума. По мнению некоторых американских и европейских аналитиков, такой шаг мог бы стать эффективным ключом в решении многих иракских проблем современности. Тем более что они имеют вполне исторические причины. Можно вспомнить, что государство в начале XX века было образовано из трех вилайетов Османской империи – Мосульского, Багдадского и Басрского, которые по очертаниям очень напоминают сегодняшние этнорелигиозные анклавы Ирака.

Помимо прочего прецедент расчленения Ирака открывал перед западными геостратегами прекрасные перспективы по перекройке всей ближневосточной карты. Симптоматичным выглядит тот факт, что в июне 2006 года госсекретарь США Кондолиза Райс впервые заговорила о так называемом «новом Ближнем Востоке». Одновременно в журнале «Armed Forces Journal», издающемся Пентагоном, появилась очень любопытная статья ветерана американской разведки полковника Ральфа Петерса, в которой предлагалось полностью перекроить границы в Ближневосточном регионе. По плану Петерса в «обновленном» Ближнем Востоке должны были бы появиться суверенный Курдистан, включающий в себя курдские территории нынешних Ирака, Ирана, Сирии и Турции. Суннитские районы Ирака были бы переданы Сирии, а на юге Ирака создано шиитское арабское государство, к которому отошли бы приграничные территории Ирана и Саудовской Аравии. То есть те районы, где проживают шиитские арабские племена.

Не исключено, что публикация провокационной статьи Петерса, которая предваряла выпуск его книги, посвященной тем же проблемам, была чем-то вроде пробного шара, запущенного неоконсервативной американской администрацией. Белый дом и Пентагон явно прощупывали почву, насколько согласны их ближневосточные союзники с изменением статуса того же Ирака и Курдистана. Следует отметить, что сами иракские курды согласились сотрудничать с американцами в 2003 году только после того, как получили заверения в том, что Иракский Курдистан получит независимость. Однако, судя по всему, соседние с Ираком страны оказались не готовы к кардинальным изменениям. Больше всего их страшили возможные последствия, а также перспективы утраты части своих территорий или даже собственной независимости. Например, по плану Петерса шиитское арабское государство должно было полностью поглотить Объединенные Арабские Эмираты.

Таким образом, последовательным противником идеи «нового Ближнего Востока» выступили все государства Персидского залива, а также Турция, чье мнение американцы, безусловно, не могли оставить без внимания. Анкара и без того все эти годы с раздражением следила за углублением связей между иракскими курдами и Вашингтоном. Неудивительно, что сразу после появления слухов о том, будто американцы готовы закрыть глаза на борьбу Иракского Курдистана за независимость, турецкая армия начала оказывать силовое давление на Курдскую рабочую партию. Ее члены, как известно, нашли убежище на севере Ирака, и Анкара, проводя операции против вооруженных отрядов запрещенной в Турции КРП, не только решала проблему курдского сепаратизма, но и пыталась вмешиваться в американскую игру в регионе. Напомним, именно в мае 2006 года в Иракском Курдистане появилось коалиционное правительство, куда вошли представители партий Барзани и Талабани. Консолидация иракских курдов объективно сделала популярным тезис о получении независимости в глазах курдской диаспоры в Турции, Иране и Сирии. А Джалял Талабани, став иракским президентом, резко поднял статус всего курдского народа, который из национального меньшинства в Ираке вдруг превратился в равноправного партнера. Разумеется, данное обстоятельство не могло не отразиться на национальном самосознании и настроениях курдов в соседних с Ираком государствах. Именно с этого момента Иран и Турция начали постоянно проводить рейды против боевиков КРП и ее филиалов.

Между тем в Вашигтоне (не исключено что под давлением региональных союзников) постепенно отказались от идеи федерализации Ирака. Вернее, Белый дом на неопределенный срок отложил признание де-юре того, что уже существовало де-факто. Со временем и Талабани стал выступать против дробления Ирака, заявляя, что все крупные этнорелигиозные общины страны могут по праву принимать активное участие в управлении страной. Однако вместе с тем встал вопрос: кто и как сможет сплотить разрозненное иракское общество, расколотое ожесточенным суннитско-шиитским противостоянием и непреодолимыми противоречиями между центральной властью и Иракским Курдистаном из-за споров о принадлежности нефтедобывающего района вокруг города Киркук.

Американцы сделали ставку на силовые структуры Ирака, которые по определению должны защищать общегосударственные интересы, не оглядываясь на требования тех или иных этнорелигиозных сообществ. Между тем, как показывает опыт, иракские вооруженные силы и органы правопорядка так и не удалось воссоздать на общенациональных принципах. Армия, полиция и службы безопасности уже оказались поделены между курдами, шиитами и суннитами. Понятно, что общее командование в таких условиях довольно затруднено. Но проблема усугубляется еще и тем, что иракские силовики остаются очень политизированными и, соответственно, испытывают существенное влияние со стороны различных этнических и религиозных партий. Так, согласно некоторым данным, 8-я иракская дивизия, базирующаяся в городе Кут, со временем превратилась в военное крыло шиитской партии «Даава». 4-я дивизия в провинции Салахаддин на севере страны считается сторонницей Джаляла Талабани. 7-я дивизия в провинции Аль-Анбар, где происходили бои с боевиками «Аль-Каиды», попала под влияние суннитской Иракской партии пробуждения, той самой, которая при помощи американцев сражалась против иностранных террористов. Руководство 5-й дивизии, расположенной в провинции Дияла, поддерживает партию Высший совет исламской революции в Ираке. ВСИРИ, напомним, был создан в 1980-е годы в Иране при самом активном участии Тегерана, и теперь организация считается последовательным его сторонником.

Иначе говоря, армия и полиция Ирака стала отражением всех тех сложных процессов, которые происходили в иракском обществе на протяжении 2000-х годов. И ситуация на самом деле безрадостная. При отсутствии сильного центра, единой политики и общей социально-экономической инфраструктуры, что было характерно для периода правления Саддама Хусейна, произошел распад Ирака на племенные, религиозные и клановые группы. Парадоксально, но в таких условиях баланс политических сил внутри страны обеспечивали именно американцы. Они пролоббировали закон, согласно которому бывшие члены БААС смогли вернуться в армию и государственный аппарат. Американцы добились того, что мятежные отряды суннитского ополчения «Ас-Сахва» не только стали совместно с Пентагоном бороться против иностранных террористов, но позже были интегрированы в иракские вооруженные силы. Благодаря усилиям Вашингтона молодой шиитский лидер из Багдада проирански настроенный Моктада ас-Садр распустил в 2008 году вооруженные формирования «Армии Махди» и превратился в респектабельного политика, чья организация получила свыше 40 депутатских кресел в новом парламенте страны.

Таким образом, Вашингтон сделал все, чтобы в Ираке появилась сложная и эффективная система сдержек и противовесов, а американские войска превратились в гарант ее сохранения, поскольку в таком случае ни одна из иракских общин не получила конкурентного преимущества, что, следовательно, делало бессмысленным продолжение вооруженного противостояния.

Восток - дело тонкое

Теперь уход американцев из Ирака может нарушить статус-кво и резко обострить борьбу за власть. Наблюдатели уже отмечают увеличение количества терактов против иракских политиков, чиновников местных органов власти, сотрудников силовых структур и преподавателей школ и университетов. Жертвами нападений все чаще становятся бывшие бойцы отрядов «Ас-Сахва», шейхи суннитских племен и религиозные деятели – шииты. В такое время, казалось, были бы востребованы политики, которые умеют находить общий язык с представителями всех крупных общин Ирака. Однако пока основная борьба идет между бывшими премьер-министрами страны Айядом Алави и Нури аль-Малики, которые стараются всеми средствами сохранить за собой кресло главы правительства. Американцы уже опасаются, что аль-Малики может попытаться использовать армию для удержания власти в своих руках. Дескать, не случайно он назначил «своих людей» на посты командиров дивизий и бригад, дислоцированных в Багдаде и прилегающих к нему районах. Но, несмотря на все свои опасения, а также просьбы иракцев, заинтересованных в сохранении стабильности в стране, Вашингтон не отказывается от планов уменьшить группировку своих сил в Ираке.

Очевидно, в Белом доме осознают, к чему может привести поспешный вывод войск. Но если они не отказываются от своих планов, то либо рассчитывают на то, что последствия будут не столь ужасны и они уверены в том, что делают, либо у американцев нет другого выбора. Вообще-то складывается впечатление, что военно-политические круги США действуют в соответствии с неким планом. Наверное, не случайно завершающий этап иракской кампании назван «Новая заря». Возможно, Вашингтон не только хочет проверить Ирак на прочность, но и обозначить для него некие пути выхода из тупиковой ситуации. Не исключено, например, что американцы хотели бы сделать из иракской армии сильный политический институт, который играл бы ту же ответственную роль, что и армии Турции и Пакистана. В этих странах именно военные являются своего рода политическим арбитром при возникновении различных кризисов. Поэтому сохранение политической стабильности от внутренних угроз, такая же основная задача пакистанского и турецкого генералитета, как и защита государственных границ от внешнего врага.

Быть может, не случайно американцы в последние годы сделали акцент на усиление позиций своих военных советников в силовых структурах Ирака. Американские советники работают не только в министерстве обороны и генштабе иракской армии, а также штабах ВВС и ВМС. По некоторым данным, американская группа численностью 10–12 человек находится в каждом иракском батальоне и равном ему подразделении. Американцы обучают местных военных и наравне с ними участвуют в боевых операциях. Примечательно также, что американские советники прививают иракцам лояльность властям страны, которая должна значить для каждого солдата и офицера больше, чем преданность своему племени или клану.

О том, насколько результативной и успешной будет работа американских советников, пока сказать сложно. Они ведь могут повторить неоднозначный опыт советских работников в Афганистане. Но факт заключается в том, что американцы подошли к делу не менее масштабно, чем СССР в 1980-е годы. Для подготовки иракских военных США создали на территории Ирака три крупных учебных центра: в городе Таджи, недалеко от Багдада, в Эль-Курна, рядом с ирано-иракской границей, и Нумании на юге страны.

Следует также отметить, что в Ираке по-прежнему остается около 50 тысяч американских военнослужащих, которые должны подготавливать иракскую армию и полицию для борьбы с террористами, и в случае необходимости принимать участие в совместных боевых операциях. Командование этими силами находится на базе «Виктория» в пригороде Багдада, в Тикрите на севере страны и в Басре на юге. Ареал их действия распространяется на всю территорию Ирака, включая Иракский Курдистан.

Таким образом, американская армия, как и прежде, может выступать гарантом сохранения политической стабильности в стране, как рефери разводя в стороны различные группировки, вошедшие в клинч. Судя по всему, на стороне США традиционно могут выступить суннитские подразделения, к примеру «Ас-Сахва», численностью до 200 тысяч человек, или же курдские «пешмерга», которые могут выставить несколько десятков штыков. Помимо прочего, в своих интересах Пентагон может использовать около сотни тысяч сотрудников американских охранных фирм, которые с оружием в руках защищают здания американских учреждений в Ираке, госструктуры, а также нефтепромыслы и нефтепроводы. Не следует забывать и о вооруженных отрядах Госдепартамента США, которые созданы для защиты дипломатического персонала в Ираке.

Но главный акцент американцы скорее всего уделяют усилению иракской армии. К примеру, если изначально США не поставляли в Ирак тяжелое вооружение – танки, артиллерию, боевые самолеты и вертолеты, передавая лишь стрелковое оружие, легкую бронетехнику и патрульные катера, то с 2008 года ситуация изменилась. Как указывают российские эксперты, два года назад Пентагон сообщил о намерении продать Ираку 140 танков «Абрамс» (затем их число удвоили), 400 новейших бронемашин «Страйкер», 392 БТР LAV-25, 26 боевых вертолетов Белл-407, 24 боевых вертолета АН-6, а также крупную партию стрелкового оружия. Общая сумма сделки оценивалась в 14 млрд. долл. Поставки танков в Ирак, кстати, должны быть завершены уже в этом году. Кроме того, в январе 2009 года появились сообщения, будто Ирак собирается закупить в Чехии, Словакии, Польше и Украине примерно 2 тыс. танков Т-72.

Вместе с тем интересно, что США не поставляют иракцам современные системы управления войсками, средства ПВО, противотанковое вооружение. Другими словами, американцы создают из иракских войск самую грозную военную силу внутри Ирака, но отнюдь не полноценную армию, которая могла бы самостоятельно защищать страну от внешних угроз. А это значит, что в долгосрочной перспективе иракские военные не смогут бросить вызов союзникам США в регионе или самим американцам.

Похоже, вооруженные силы Ирака становятся одним из главных инструментов США в проведении политики в стране. Возможно, именно поэтому Вашингтон так насторожился из-за того, что аль-Малики начал расставлять своих людей в дивизии неподалеку от Багдада. В идеале иракские военные должны стать объективным наблюдателем за политическими процессами в Ираке и вмешиваться в него только по мере необходимости. Как это делают их коллеги из Турции и Пакистана. Вероятно, не случайно Вашингтон считает турецкий опыт демократии самым удачным для государств Ближнего Востока.

Впрочем, вполне возможно, что никаких подобных целей американцы в Ираке не преследуют. Они выводят из страны закаленные в непростых условиях боевые подразделения только потому, что Пентагону понадобились солдаты на другом фронте. Так, в июле из Ирака было вывезено 32 тысячи единиц подвижной техники, часть из которых перебросили в Афганистан, следом за самыми боеспособными отрядами американской армии.

В любом случае Вашингтон явно сделал вывод из личного опыта и не стал бы просто так оголять свои тылы в Ираке. Если это делается, значит, свободные солдаты для чего-то понадобились. С учетом непростой ситуации вокруг Ирана уже нельзя ни в чем быть уверенным.