Создать все условия

Для финансирования проектов индустриализации Казахстану необходимо в ближайшие четыре года привлечь минимум 30 млрд. долл. иностранных инвестиций. Таковы оценки Министерства индустрии и новых технологий, опубликованные в середине сентября. Названная задача не кажется невыполнимой. Достаточно вспомнить, что даже в кризисные 2008 – 2009 годы иностранные инвестиции в казахстанские проекты превысили 20 млрд. долларов, а за период с 2002 по 2009-й их общий объем достиг108 млрд. Вложения растут, и это объяснимо – Казахстану есть чем заинтересовать инвесторов. Это и самый мягкий в СНГ налоговый режим (корпоративный налог составляет 20 проц.), и социально-экономическая стабильность, и внушающие доверие резервы правительства, и то, что отечественный Закон об инвестициях полностью уравнивает местных и иностранных инвесторов, чего нет в большинстве стран.

Однако правительству предстоит сделать условия еще лучше: поиск инвесторов становится для Астаны стратегической задачей. В «Карту индустриализации», напомним, включено 237 инвестпроектов. Из них по 150 проектам установлены контакты с зарубежными инвесторами из 20 стран мира. Но и этого недостаточно, подчеркнул вице-премьер, министр индустрии и новых технолгий Асет Исекешев в ходе недавнего совещания в правительстве. «Нам необходимо ставить вопрос о том, чтобы стать инвестиционным «хабом» региона», – заявил он, то есть стоит задача создать инвесторам, по возможности, идеальные условия. Вице-премьер полагает, что для привлечения зарубежных капиталов в рамках индустриализации придется, в частности, «активизировать деятельность межправительственных комиссий и дипломатических представительств Казахстана за рубежом». Также он считает необходимым создать специальную комиссию по привлечению инвестиций в качестве инвестиционного омбудсмена – это должен быть наделенный широкими полномочиями госорган, способный принять меры по любой жалобе инвесторов.

По мнению вице-премьера, сейчас между правительствами региона СНГ и Восточной Европы идет серьезная конкурентная борьба за инвесторов. Поэтому благоприятную атмосферу для них нужно создавать на всех уровнях – «от пограничной службы в аэропорту до органов, ответственных за выдачу различных разрешений». Ричард Эванс, независимый директор ФНБ «Самрук-Казына», разделяет это мнение: «Инвесторы, которые сюда пришли, должны быть уверены в том, что правительство РК останется конкурентоспособным с точки зрения правовых вопросов, вопросов налогообложения по сравнению с другими странами, которые сейчас тоже стремятся привлечь инвестиции».

Почему же для Казахстана сегодня принципиально важно выиграть в этой конкурентной борьбе и привлечь больше частных иностранных инвестиций в проекты модернизации? Означает ли это, что Астана, как утверждают некоторые критики, сталкивается с нехваткой внутренних ресурсов?

Казахстанская специфика

Подход правительства к финансовой стороне вопроса модернизации достаточно либеральный. Государство не ставит цели остаться основным участником всех проектов. Оно готово делиться активами с соинвесторами, привлекать концессионный капитал. Частному капиталу демонстрируется полная открытость, потенциальным инвесторам раскрываются все нюансы проектов, что не так часто можно встретить в мире. Можно вспомнить историю модернизации в Малайзии и Южной Корее: малазийский госфонд «Казанах» и корейское правительство далеко не так активно сотрудничали с зарубежным частным капиталом. «Мы стремимся, чтобы на один тенге, вложенный фондом, частные инвестиции составили три тенге», – отметил в своем недавнем выступлении глава фонда «Самрук-Казына» Кайрат Келимбетов.

Объяснять такую стратегию одним стремлением оптимально использовать госинвестиции нельзя, хотя соображения финансового плана здесь, безусловно, есть. Дело, очевидно, не только в колоссальном объеме намеченных проектов, но и в том, что многие из них требуют как финансового, так и технологического участия иностранных компаний. Строительство локомотивов, прокладка современных автомагистралей европейского стандарта, развитие металлургии высоких переделов, машиностроения, фармацевтики, нефтехимии – все это технологии, которыми часто не обладают казахстанские компании-инвесторы даже первого эшелона.

Напомним, что в Программе форсированного индустриально-инновационного развития до 2014 года намечены весьма высокие целевые параметры. Предполагается, что реализация программы позволит к 2014 году достичь роста ВВП на 50 проц. от уровня 2008 года, обеспечить повышение производительности труда на 50 проц. в обрабатывающем секторе и на 100 проц. – в отдельных технологичных секторах экономики, таких как машиностроение или металлургия высоких переделов. За четыре года предстоит довести долю несырьевого экспорта до 40 проц. и обеспечить снижение энергоемкости ВВП (доли энергоносителей в структуре экспорта) на 10 проц. от уровня 2008 года.

Профессиональным компаниям-инвесторам, их технологиям и системам управления в решении этих задач отводится приоритетная роль. На сегодня промышленность Казахстана имеет ту же основную проблему, которая типична для всех постсоветских стран: это очень скромная производительность на одного занятого в отрасли. Как отмечает г-н Келимбетов, Казахстан располагает огромными минеральными ресурсами, у нас есть энергетика, хорошо развит горнорудный сектор. Начинать модернизацию планируется именно с этих базовых секторов, поскольку добавленная стоимость и производительность здесь по-прежнему очень низкие. «Чтобы их развить в течение двух-трех следующих лет, Казахстан должен создать поистине огромные возможности для привлечения инвестиций, – отметил руководитель ФНБ «Самрук-Казына». – Сейчас в Казахстане живет 16 миллионов человек. И когда мы разговаривали с инвесторами, они говорили: «Это страна с 15 миллионами населения. Как мы можем туда инвестировать?».

Впрочем, для самих инвесторов широкого выбора выгодных вложений в развивающихся странах сейчас также нет. После кризиса финансовых ресурсов стало меньше, деньги подорожали, при этом многие западные инвестбанки столкнулись с проблемой высоких рисков практически на всех развивающихся рынках. Гарантии правительств и отсутствие спекулятивных рисков стали едва ли не главными критериями, по которым иностранцы сегодня смотрят на любой проект в странах СНГ. Вопрос о том, куда вкладывать, стал для них стержневым. Многие правительства, например в Восточной Европе, сейчас стремятся привлечь инвесторов в проблемные отрасли, нуждающиеся в долговременной подпитке или даже в «реанимации» после долговых проблем кризисного периода. Инвесторы с Запада по понятным причинам идти туда боятся. Но если взять для сравнения Казахстан, то здесь налицо отличие по двум моментам. Во-первых, и правительство, и коммерческий сектор в Казахстане вполне платежеспособны. Если не говорить о банках, которые, впрочем, при поддержке государства смогли реструктурировать свои долги и остаться на плаву, в остальных отраслях долговых проблем практически нет. Это совсем не похоже на ситуацию в той же Восточной Европе. Во-вторых, проекты «Карты индустриализации», куда казахстанское правительство стимулирует привлечение иностранных инвестиций, это в основном создание новых предприятий с современным технологическим циклом и уже оцененными рынками сбыта. Также иностранцам здесь предлагают выгодные концессии в инфраструктурных стройках или проектах по расширению энергетических мощностей в паритете с правительственным фондом «Самрук-Казына» и с соответствующими гарантиями, что обеспечивает выгодный возврат инвестиций, пусть и в более длительные сроки. Все это также отличается от типичной проблематики Восточной Европы или соседней России, где основной акцент правительства вынуждены делать на вливаниях в проблемные градо- или даже регионообразующие предприятия, перспективы которых, как правило, весьма туманны.

В данном плане интересно проследить, как использовались привлеченные Казахстаном в 2009 году более 13 млрд. долл. инвестиций из Эксимбанка КНР и Государственного банка развития Китая. Кредитная линия в 5 млрд. долл. позволила «КазМунайГазу» вместе с CNPC стать акционером компании «Мангистаумунайгаз». Свыше 2 млрд. направлено на строительство газопровода Западный Казахстан – Южный Казахстан, который в перспективе может присоединиться к экспортному газопроводу к границе с КНР. Еще 5 млрд. долл. пошли в проекты технологической модернизации, в частности, свыше 1 млрд. может стоить проект модернизации Атырауского НПЗ. На создание интегрированного газохимического комплекса в Атырау направлено порядка 1,3 млрд. долл. из китайского займа, на строительство металлургического завода нового поколения в Актобе – 360 млн. Кроме того, 2,7 млрд. из кредитной линии Госбанка развития Китая пошли на строительство Бозшакольского горно-обогатительного комбината в Павлодарской области. Также в рамках специальной кредитной линии ШОС фонд рефинансировал на 400 млн. долл. строительство завода первичного алюминия в Павлодарской области. В целом, как сообщил в своем докладе глава ФНБ «Самрук-Казына» Кайрат Келимбетов, практически все китайские инвестиции оказались задействованы в проектах диверсификации, в основном в секторе нефтехимии и металлургии. Причем, что интересно, потребителем будущих инновационных производств станет опять-таки Китай, который, «как мощный драйвер глобального спроса на промышленную продукцию, станет ее реальным получателем», – отмечает г-н Келимбетов.

Такая типично восточная логика сотрудничества с инвесторами выглядит перспективно, даже если учесть, что взыскательный западный эксперт может назвать некоторые запускаемые в Казахстане проекты не совсем идеальными. Стоит учитывать традиционный консерватизм наших основных партнеров в этой сфере. С начала 2000-х годов, по данным Министерства экономического развития и торговли, более 80 процентов из привлеченных 108 млрд. долларов иностранных инвестиций пришли в экономику РК из США, Великобритании, Франции, Нидерландов, Италии, Германии. Ведущие компании из этих стран сегодня весьма взвешенно подходят к оценке рисков. Однако Казахстану нужны именно они, поскольку инновации в промышленности – это сфера, где требуется импорт технологий, то есть сотрудничество с мировыми лидерами отрасли. Оптимален вариант, когда инвестором выступает компания – обладатель технологий. Именно по такому пути Казахстан пошел в начале девяностых годов, привлекая в нефтегазовый сектор ведущие западные компании. Хотя тогда были заложены коммерчески не самые выгодные условия в контракты по разработке на шельфе Каспия, а также в СРП по Тенгизу и Карачаганаку, но плюс в том, что вместе с иностранными инвестициями в отрасль пришли передовые мировые технологии. Отсюда вполне объяснима логика правительства: идти навстречу инвесторам, особенно если это компании – технологические лидеры в стратегических для нас отраслях.

Судя по 150 проектам ФИИР, куда уже пришли такие инвесторы, выбранная стратегия приносит плоды. Западные институты заинтересовались. В текущем году активизировались контакты с правительством европейских банков развития. Был подписан меморандум о взаимопонимании по сотрудничеству в реализации стратегии диверсификации экономики Казахстана с Европейским банком реконструкции и развития, в рамках которого будет происходить совместное финансирование и реализация проектов. ЕБРР и Международный банк развития уже финансируют ряд проектов совместно с фондом «Самрук-Казына».

Все это замечательно. Но здесь возникает более важный вопрос с точки зрения долгосрочных интересов экономики. Инвестиций приходит много, будет приходить еще больше, и нужно сделать так, чтобы и государственные, и внешние инвестиции использовались эффективно, чтобы вводимые проекты стали конкурентоспособными на современном динамичном рынке. К сожалению, кризисный опыт показал некоторым инвесторам в Казахстане, что конъюнктура бывает изменчива, и то, что вчера казалось современным и востребованным, сегодня может надолго потерять спрос. Можно вспомнить про заводы биоэтанола, которые вводились незадолго до кризиса, или про некоторые проекты в индустрии стройматериалов, куда совсем недавно активно шел зарубежный капитал. Теперь инвесторы стали разборчивее, но главное слово здесь – за государством, ведь именно оно сегодня формирует приоритеты и дает инвесторам определенные гарантии.

Как поднять КПД?

Скептики пока довольно сдержанно оценивают перспективы быстрой модернизации в Казахстане. Управляющий директор инвестиционной группы Strategy Partners Александр Идрисов не видит простого пути для проектов ФИИР. «Казахстанская стратегия развития одна из лучших среди постсоветских государств. Правительство Казахстана на правильном пути. Разрабатываются мощные долгосрочные стратегии, начинается новая индустриализация, потому что, к сожалению, постсоветские страны вернулись к эре доиндустриальной, когда нет никакого спроса на инновации. Но вопрос, который возникает, – это вопрос реализации. Существует серьезный разрыв между хорошими идеями и их воплощением на практике. Когда мы ведем речь об инновациях, нельзя ожидать огромных результатов на следующий же день – требуются годы».

В фонде «Самрук-Казына», который выступает основным оператором индустриально-инновационной программы, это мнение во многом разделяют, здесь также не ожидают скорых побед в инновационном развитии. Кайрат Келимбетов отмечает: «Инновации – долгосрочная цель, может быть, нам потребуется лет 10–15. Тогда будут результаты селективной поддержки проектов, но максимальный эффект будет достигнут, если мы модернизируем текущую экономику, если мы привезем самые лучшие технологии. Это, пожалуй, самый серьезный процесс для инноваций».

Одна из основных сложностей здесь в том, что технологическая модернизация сама по себе – это не просто закупка ноу-хау и производственных линий, как считают многие. Это также кропотливая работа с человеческими ресурсами, со специалистами, которые будут налаживать производство. Во всяком случае, главное на любом инновационном предприятии – это построение интенсивного цикла, то есть создание новых высокопроизводительных рабочих мест, где должны трудиться квалифицированные рабочие. Экономически здесь есть два пути: создать новые рабочие места с более высокой производительностью или повысить производительность на действующих рабочих местах. Причем второе, как полагают в Strategy Partners, всегда сложнее. Опыт ряда развивающихся стран, в свое время имевших экстенсивную промышленность с большим числом занятых, показывает, что модернизировать старые рабочие места, как правило, труднее. Более выгодно их сокращать и создавать новые. Рост производительности как результат модернизации, по наблюдениям Strategy Partners, на 80 процентов связан с новыми рабочими местами. В данном плане программа ФИИР, предполагающая уже на первом этапе создание более 8 тыс. квалифицированных рабочих мест, выглядит выигрышно. Проблема только в том, кто их займет, и будет ли подготовка этих людей соответствовать высоким технологическим требованиям.

Еще один вопрос – в производительности, которая зависит от оптимальной организации процессов на новых предприятиях. Опыт наших соседей в данном плане показателен. Один из ведущих автозаводов России имеет среднюю производительность в 30 тыс. долларов на сотрудника, тогда как в Китае и США производительность составляет 150–170 тысяч долларов на сотрудника, а в Германии – около 300 тысяч долларов. Повысить отдачу, выучив специалистов, конечно, можно. Но при модернизации действующих производств возникает вопрос: что делать со старыми кадрами? Чтобы ввести интенсивный цикл, нужно сокращать персонал. Но если нет новых рабочих мест, куда пойдут люди? Неизбежно возникнет социальная напряженность. В России, по некоторым оценкам, есть обширные регионы, где за последние 20 лет не построено ни одного завода, то есть все действующие производства существуют еще со времен СССР. Поэтому там проблематично заниматься модернизацией: альтернативных рабочих мест нет, а на действующих производительность в пять раз ниже, чем в Китае. «Это очень серьезная проблема для России, – поясняет Александр Идрисов. – Мы не можем здесь модернизировать экономику, потому что у нас нет мест, которые люди займут, уйдя с прежнего места работы». Во многом специалисты связывают эту ситуацию с проблемами социального иждивенчества и низкой экономической мобильности большинства россиян.

В Казахстане рынок сформировал более мобильный рынок труда, но у нас при реализации ФИИР проблема «старых заводов» скорее всего не возникнет по другой причине: в подавляющем большинстве создаваемые производства – абсолютно новые. Это большой плюс, хотя он и не снимает проблем человеческих ресурсов, а также неизбежных трудностей управленческого плана. Недавно под Павлодаром при участии китайских инвесторов был построен и запущен завод первичного алюминия с высоким уровнем конечного передела продукции. Приобретенные технологии содержали полностью автоматизированный цикл, однако внедрить их оказалось не так просто. В ходе запуска производства вопросы человеческих ресурсов и грамотного управления процессами на заводе оказались центральными. Только благодаря жесткой и требовательной управленческой модели здесь смогли построить процессы так, чтобы выдерживать все технологические параметры и выпускать качественный продукт. Причем вполне логично, что все это обеспечил частный менеджмент компании-инвестора, без какого-либо контроля со стороны государства.

Вообще казахстанская модель модернизации интересна тем, что она позволяет привлекать и финансовые, и человеческие ресурсы в условиях достаточно либеральных правил игры. Государство активно стимулирует бизнес, поддерживает инновации, но вместе с тем оно не берет на себя полной ответственности за все социальные вопросы. В частности, не дает гарантий, что тот или иной частный инвестор в ходе проекта не сократит энное количество работников какого-либо старого предприятия. Если кто-то лишился работы, то он может искать ее опять же в частном секторе, в сервисном, обрабатывающем или другом бизнесе, который правительство активно поддерживает и также стимулирует к модернизации через свои институты. Программа участия институтов развития ФНБ «Самрук-Казына» (Банка развития Казахстана, Фонда «Даму» и других) в диверсификации экономики во многом как раз направлена на то, чтобы стимулировать занятость, формируя альтернативные рабочие места. Институты развития изначально создавались для поддержки инициатив частного сектора, и их деятельность сегодня призвана обеспечить косвенную поддержку национальной индустрии через сферу малого бизнеса, услуг, сервиса, переработки. Это стимулирует широкие слои мелких предпринимателей и населения к экономической мобильности.

То есть если обобщить, государство направляет инвестиции в проекты инфраструктуры (что оно в любом случае должно делать), поддерживает инновационное развитие основных отраслей, например переработки нефти, металлургии. Но при этом оно не ограничивает частный капитал и не конкурирует с ним за сферы влияния, как это часто можно наблюдать в той же России. А это уже весомый аргумент для потенциальных частных инвесторов. Как, впрочем, и то, что конечной целью инвестиционной деятельности госинститутов, таких как ФНБ «Самрук-Казына», является развитие проекта, возврат сделанных инвестиций и дальнейшая продажа структурам частного сектора. То есть в рамках программ модернизации, таких как ФИИР, государство не «держится» за активы, а действует в долгосрочном плане как своеобразный «мегафонд» прямых инвестиций. В этом состоит главное выигрышное отличие выбранной модели инновационного развития экономики, что позволяет Астане уверенно рассчитывать на ресурсы частных инвесторов, делая ставку на быструю модернизацию.