Очевидно, ас-Садр хотел избежать критики по поводу нагнетания обстановки, ведь ситуация в Ираке по-прежнему остается нестабильной и напряженной. Впрочем, последнее замечание вряд ли подействует успокаивающе на противников ас-Садра, которых у него немало как среди иракцев, так и на Западе. Его вооруженные отряды, напомним, не только активно боролись с коалиционными силами в Ираке, но и принимали непосредственное участие в межрелигиозных шиитско-суннитских столкновениях. Так, в 2006 году Вашингтон обвинил «Армию Махди» в убийствах тысяч иракцев-суннитов, а ее лидера объявил «персоной, представляющей наибольшую опасность для стабильности в Ираке».

На тот момент ас-Садр действительно был большой головной болью Пентагона. Причем проблему представляли не только его боевики. В 2005 году ближайшие сподвижники ас-Садра, как и он, известные своими проиранскими настроениями, стали депутатами иракского парламента в составе «Объединенного альянса». Именно при содействии этого блока в следующем году пост премьер-министра Ирака занял Нури аль-Малики, который позднее фактически выступил посредником между радикальными шиитами и Вашингтоном. США согласились с усилением роли руководства «Армии Махди» в политической жизни страны, но взамен ас-Садр покинул Ирак и уехал в соседний Иран на учебу, откуда приказал своим последователям сложить оружие. При этом надо отметить, что сама организация распущена не была. Сохранились и ее боевые отряды. Между тем ситуация в Ираке за прошедше время заметно изменилась.

За последние три года Вашингтону по большому счету удалось решить проблему иракского сопротивления. Благодаря неким договоренностям с ас-Садром его организация из маргинальной вооруженной группировки превратилась в респектабельную партию, которая получила свыше 40 депутатских кресел уже в новом парламенте страны весной прошлого года. Кроме того, был снят с повестки дня острый вопрос выступлений суннитов. Для начала Пентагон добился того, что мятежные отряды суннитского ополчения «Ас-Сахва» стали совместно с американскими военнослужащими бороться против иностранных террористов, а позднее они были интегрированы в иракские вооруженные силы. Помимо прочего США вынудили Багдад принять закон, согласно которому бывшие члены партии БААС смогли вернуться в армию и государственный аппарат.

Таким образом, американцы попытались установить баланс сил между иракскими шиитами, суннитами и курдами. Вашингтон сделал все, чтобы в Ираке появилась сложная и эффективная система сдержек и противовесов, а американские войска превратились в гарант ее сохранения, поскольку в таком случае ни одна из иракских общин не получила бы конкурентного преимущества, что, следовательно, делало бессмысленным продолжение вооруженного противостояния.

Однако установившееся равновесие основных политических сил Ирака, очевидно, является довольно хрупким. Можно вспомнить, что иракцам понадобился почти год для формирования правительства. Данный процесс, кстати, еще не завершен, так что в этом отношении Багдад остается абсолютным рекордсменом. Понятно, что любое обострение межконфессиональных и межэтнических противоречий может не только спровоцировать ожесточенную борьбу за власть, но и перерасти в вооруженные конфликты. Вероятно, именно отсюда и оговорка ас-Садра о том, что методы борьбы с «оккупантами» могут быть и ненасильственными, а иракцы не должны убивать друг друга.

В то же время если американцы остаются гарантом сохранения статус-кво и ас-Садр не желает нового витка обострения, тогда зачем ему понадобилось в своем первом же публичном выступлении прибегать к столь воинственной риторике, да еще и с упоминанием Великобритании и Израиля в одном ряду с США?

Обострение военно-политической обстановки в Ираке, несомненно, не выгодно никому, как внутри страны, так и на Западе. Вряд ли хочет этого и сам ас-Садр, чьи соратники в декабре минувшего года вошли в состав правительства. Члены руководства «Армии Махди» получили восемь постов, возглавив, в частности, министерства жилищного строительства, труда и туризма. А это явно свидетельствует о некоторой прочности позиций организации ас-Садра.

Между тем неожиданное появление после долгого отсутствия одного из влиятельных молодых шиитских политиков в Ираке уже самим своим фактом вольно или невольно может спровоцировать политический кризис, особенно если ас-Садр будет и дальше выступать с радикальными воззваниями. Если же предположить, что его возвращение на родину было отнюдь не случайным, а также учесть его тесные политические связи с Тегераном, то складывается довольно любопытная картина. Трудно отделаться от ощущения, что ас-Садр в нынешней ситуации является не совсем самостоятельной фигурой. Вполне может быть и так, что его конкретные тактические интересы, например, попытаться выторговать для своей организации более значимые в политическом плане министерские посты, чем место главы туристического ведомства, совпали со стратегическими интересами Ирана.

Дело в том, что в последнее время резко усилилось давление Запада на Тегеран из-за его ядерной программы. В ответ иранское руководство сигнализирует мировому сообществу, что государство готово вступить в переговоры, но отступать в принципиальных для него моментах не собирается. Весьма показательным в этом отношении является отставка в декабре 2010 года министра иностранных дел Ирана М. Моттаки, известного своей умеренностью в ядерном вопросе, и назначение на его должность действующего руководителя Организации по атомной энергии А. Салехи, который не скрывает своего желания развивать ядерную программу в качестве главного приоритета иранской внешней политики. Его прямая и жесткая позиция по ядерной проблеме давно тревожит Запад, и, разумеется, там без удовольствия восприняли новость о назначении Салехи временно исполняющим обязанности главы МИДа Ирана. Возможно также, что на Западе кадровые перестановки в Тегеране вообще восприняли как нежелание иранцев продолжать диалог по одной из самых сложных и деликатных проблем ближневосточной политики.

В таком случае появление в Ираке близкого к Тегерану ас-Садра, который к тому же сразу выступил против Вашингтона, Лондона и Тель-Авива, было расценено как объявление Ираном пропагандистской войны. Не случайно в это же время Международный трибунал ООН, ведущий расследованиие по делу убийства в 2005 году ливанского премьер-министра Рафика Харири, пришел к выводу, что взрыв кортежа главы правительства Ливана могли организовать и осуществить члены группировки «Хезболлах». Как известно, Тегеран оказывает всестороннюю поддержку ливанской шиитской организации «Хезболлах», что позволяет переадресовать ему часть обвинений. К примеру, когда в 2006 году «Хезболлах» воевала с Израилем, многие эксперты не скрывали, что тогда по сути шла война между Израилем и подконтрольными Ирану отрядами ливанских радикальных шиитов.

Не исключено, что в США и Европе уже сформировано единое мнение относительно дальнейших методов давления на Тегеран в связи с его атомными исследованиями. Не секрет, что позиция ряда арабских стран также стала склоняться в сторону западной. Более того, на Ближнем Востоке Вашингтону удалось создать некий антииранский фронт, состоящий из тех государств, которые не желают появления у Ирана ядерного оружия и превращения страны в реального регионального лидера. Интересно и то, что американцам удалось уговорить поддержать жесткие антииранские санкции в Совбезе ООН даже такие страны, как Россия и Китай.

Словом, на Западе, похоже, для себя уже все решили и уже не хотят вступать в игру с Ираном, который к тому же постоянно повышает ставки и стремится оттянуть время. К примеру, в середине января он вновь попытался расколоть МАГАТЭ, пригласив международных испекторов посетить объекты иранской ядерной инфраструктуры и собственными глазами увидеть результаты исследований. Примечательно, что среди приглашенных не было представителей США, Великобритании, Франции и Германии. Но еще любопытнее то, что Москва и Пекин отклонили приглашение Тегерана.

Естественно, в таких непростых условиях Ирану нужно было показать наличие у него сильных карт, позволяющих поддерживать игру на достаточно высоком уровне. Вероятно, возвращение ас-Садра, в любой момент способного так или иначе дестабилизировать ситуацию в Ираке, и стало одним из таких козырей. А это значит, что Тегеран отнюдь не чувствует себя уверенно на региональной арене. Ситуация для него усугубляется экономическими трудностями и назревающим системным политическим кризисом, в основе которого лежат противоречия между окружением президента Махмуда Ахмадинежада и представителями умеренной прослойки из числа так называемой «старой элиты» относительно дальнейшего государственного развития Ирана и его ядерной программы.