Кризис спроса?

Сообщения о восстановлении роста и другие хорошие новости в экономике сейчас у многих вызывают двоякое отношение. Они звучат слишком большим диссонансом на фоне заявлений предпринимательских ассоциаций о том, насколько трудное состояние испытывает бизнес. Возникает ощущение какой-то недосказанности. Хотя на самом деле «оптимисты» и «пессимисты» в данном случае говорят об одном и том же явлении, только смотрят на него с разных позиций. Суть в том, что экономика прошла «точку возврата». Началось восстановление с уровня кризисного «дна», что само по себе радует. Однако ждать, что скоро будет так же хорошо, как три года назад, не стоит. Спрос в экономике упал во многом вследствие «сдувания» спекулятивного пузыря, в результате бизнес вынужден проходить через достаточно трудную и болезненную коррекцию. Этого не выдерживают очень многие проекты, что, собственно, и вызывает крайний пессимизм в бизнес-среде.

Президент производственной компании «Кардинал» Канат Мынбаев рассказывает о падении спроса на мягкую мебель на 30–40 проц. по сравнению с 2008 годом. По его словам, в результате отечественная продукция даже люкс-класса стала намного дешевле, и поставщики из Европы и КНР конкуренции не выдерживают. «Возить мебель из Китая сейчас уже не имеет смысла, так как китайская мебель по дизайну и качеству уступает казахстанской, к тому же пошлины ведут к наценкам на импортируемую мебель, что делает этот бизнес нерентабельным», – отмечает он. А директор департамента информационных технологий АИС РК Куралай Елеусизова в ходе казахстанско-эстонского бизнес-форума 8 сентября констатировала глубокий спад спроса на IТ-услуги среди компаний. По ее словам, если в течение ряда лет большой популярностью пользовались услуги по системной интеграции и созданию информационных систем, что занимало более 40 проц. рынка IT-услуг, то в 2009 году спрос наблюдается только на услуги технической поддержки и обслуживания. Аналогичная ситуация с госзаказами – некоторые дорогостоящие проекты, например по развитию «электронного правительства», сейчас откладываются. Подобных примеров можно приводить много по разным секторам рынка.

Говоря о сужении внутреннего спроса в целом, руководитель исследовательского проекта компании Zertteu DC Group Марат Каирленов отмечает, что во второй половине 2007-го и в 2008 году сокращение розничного товарооборота было следствием «схлопывания» раздутого за счет доступного кредита и быстрого роста доходов «пузыря потребления». В тот период на рынке перестал отмечаться завышенный уровень потребления традиционных товаров и услуг, а также прекратилось необоснованно быстрое развитие сферы услуг и импорта «люксовых» товаров. Теперь же, в 2009 году, как констатирует Zertteu DC Group, доходы населения уменьшились в среднем уже «на размер дохода, направляемого на текущее потребление», что ведет к дальнейшему сужению спроса. Продать что-либо стало труднее, чем купить. В результате устойчивого падения продаж предприниматели все меньше вкладывают в развитие – им нужны деньги на то, чтобы компенсировать финансовые дефициты и «кассовые разрывы», возникающие ввиду падения продаж и сокращения банковского кредитования. Продажи, как говорят бизнесмены, падают еще и в силу того, что население в значительной массе переключилось с потребления на накопление, а кредитование сужается. Согласно данным по первому полугодию 2009 года, которые приводит Агентство РК по статистике, с начала года шло нарастание разрыва между доходами населения и его тратами. Так, доходы за январь–июнь 2009 года по сравнению с соответствующим периодом прошлого выросли на 12 проц., а розничный товарооборот за тот же период упал на 8,6 проц. Сужение спроса «прогрессирует» – падение товарооборота по торгующим предприятиям за январь составило 14,7, а в июне достигло 24,7 проц. к тому же периоду 2008 года.м

Специалисты говорят о своего рода порочном круге в бизнесе. По оценкам Zertteu DC Group, сегодня крупнейшим источником совокупного спроса в стране являются конечные потребители, а не инвесторы-спекулянты, скупающие активы для их перепродажи, как было два года назад. Доля частных лиц – конечных потребителей товаров и услуг превышает 45 проц. в совокупной структуре внутреннего спроса, опережая и госсектор, и недропользователей. К этому следует прибавить снижение кредитования и дефицит инвестиций в развитие и технологии, которые ограничивают спрос в корпоративном секторе, а раз нет спроса, то у компаний–поставщиков товаров и услуг нет стимула развиваться. Снижение спроса на потребительских рынках ведет к росту безработицы в МСБ. Бизнесмены хотят финансовой подпитки, которая сгладила бы этот процесс. Причем надежда у них в этом плане – только на государство. Банки сегодня – слабый источник дополнительного спроса: в 2009 году, по прогнозам, кредитов в Казахстане будет выдано на 40 проц. меньше, чем в прошлом. А наметившийся рост доходов от сырьевого экспорта вряд ли улучшит общую картину: деньги сырьевых компаний, уверен г-н Каирленов, в формировании внутреннего спроса участвуют очень мало.

С таким мнением частично можно согласиться. Экспортные доходы действительно распределяются в основном или внутри отрасли, или в руках государства. Они поступают в распоряжение самих сырьевых холдингов и их смежников (поставщиков сервисных услуг и оборудования, которых в нефтегазовой отрасли насчитывается, согласно данным ассоциации «Казахстан Петролеум», лишь около 140, причем в основном это небольшие компании). Также налоговые поступления от экспорта пополняют резервы государства (активы Нацфонда и Нацбанка). Получается, что, за исключением зарплат сотрудников сырьевых предприятий и обслуживающих их компаний-смежников, где в совокупности занято менее 5 проц. работающего населения страны, в основном сырьевые доходы могут поступать в экономику только по воле правительства – если оно сочтет это нужным. Как, например, оно создает сейчас дополнительный спрос в рамках специальных программ, таких как инфраструктурный проект «Дорожная карта» или целевые кредиты для малого бизнеса.

Собственно, в этом-то и состоит основная интрига происходящего. Многие эксперты и предприниматели не могут понять: почему государство, хотя имеет достаточные ресурсы и могло бы тратить гораздо больше на поддержание спроса, этого не делает? Почему, если кризис в основном пройден, напряжение в бизнесе продолжает сохраняться? Бизнес, по их мнению, нужно спасать. В этой связи предприниматели из СППК «Атамекен» и Ассоциации предпринимателей Казахстана, некоторые видные экономисты в последнее время стали предупреждать о возможной «третьей волне» кризиса. Это так называемый «кризис спроса», который резко сокращает ресурсы казахстанского бизнеса и его конкурентоспособность по отношению к импорту. Продвигается мнение, что необходимо подпитывать спрос в экономике какими-то энергичными искусственными мерами. Какими именно? В данном плане звучат различные предложения – от организации новых траншей льготных целевых госкредитов для МСБ до поэтапного целенаправленного наращивания денежной массы. Например, как считает экономист Бахыт Кайракбай, активизировать спрос правительство могло бы, подняв зарплаты бюджетникам. В этой сфере занято около миллиона человек, поэтому их более высокими зарплатами можно значительно увеличить спрос на потребительском рынке, считает эксперт. Подобных предложений сейчас можно слышать много.

Хороший, плохой…

Безусловно, во всех этих мнениях есть одно рациональное зерно. Внутренний спрос в экономике – важный фактор, который влияет на процессы общего роста, формирования деловой активности, появления новых проектов. В то же время чрезмерный, искусственно «накачиваемый» спрос может стать источником роста инфляции и появления спекулятивных игроков, заинтересованных в росте цен. История казахстанского бума 2000-х годов подтвердила историческое наблюдение, что чрезмерный, искусственно подпитываемый спрос опасен для экономики формированием «мыльных пузырей». Джейкоб Фрейфелд, автор исследования «Финансовый гений перед крахом», пишет, что для возникновения «пузыря» необходим избыток денежного предложения, при котором рано или поздно спрос начинают формировать инвесторы двух типов. Первый из них предполагает, что цены на какие-либо активы (например, на землю и недвижимость) в ближайшее время повысятся. Интерес таких спекулянтов позволяет акциям или товарам умеренно расти в цене. Пузырь возникает после прихода инвестора второго типа, который действует на основе предположения, что всегда найдется дурак, который купит «популярный» актив по более высокой цене. Именно эти инвесторы начинают массово играть на повышение, формируя «пузырь» за счет притока тех самых дураков, присоединяющихся к игре. Пузырь лопается, когда у последних по каким-либо причинам заканчиваются деньги.

В общем, внутренний потребительский спрос может выступать как позитивным и необходимым, так и вредным фактором в развитии экономики. А чтобы сохранять стабильность и устойчивость, спрос необходимо регулировать. В молодой казахстанской экономике, где внутренний потребительский спрос изначально был достаточно «зажат», и по сей день еще далеко не насыщен, влияние государства на этот параметр в целом достаточно сильно. Управляемость ситуации в нашем случае является большим плюсом – вот почему такие большие надежды сейчас возлагаются бизнесом именно на государственные меры стимулирования. Тогда как на Западе (в США, Западной Европе) сектор потребления структурирован значительно сложнее. Там значительно более мощная и разветвленная кредитная система: на одном уровне работают инвестбанки и «портфельные» инвесторы фондового рынка, на другом – рынок закладных и залоговых инструментов, на третьем – розничный кредит. Вся эта либеральная рыночная структура, как не раз показывала история, плохо поддается какому-либо управлению и давлению, и у государства в целом меньше возможностей управлять спросом.

У казахстанского правительства есть различные рычаги для подпитки внутреннего спроса и кредита. Это всевозможные госпроекты, такие как «Дорожная карта», рефинансирование ипотеки, целевые транши для МСБ, а также снижение учетной ставки Нацбанка для удешевления кредита. Это и регулирование цен, например, на бензин через введенный недавно очередной запрет на экспорт. Важно, что в сырьевом Казахстане для поддержания спроса есть ресурсы, чего нельзя сказать о многих других экономиках, например, в Европе. В то же время государство имеет и инструменты для ограничения спроса (в частности, через сдерживание роста денежной массы, ограничение бюджетных зарплат). Главный вопрос, вокруг которого сегодня разворачиваются дискуссии: как правительству действовать в нынешней ситуации, какие использовать инструменты «тонкой настройки», чтобы оптимально управлять спросом?

Многие аналитики говорят, что спрос после кризиса сильно ограничен, и очень важно его стимулировать. На эту задачу в Казахстане ориентировано серьезное бизнес-лобби. Но вместе с тем не стоит забывать, что подпитка должна быть избирательной. Не следует поддерживать некачественные проекты и спекулятивный спрос, который может возникнуть опять при бессистемном «накачивании» экономики ликвидностью и льготными кредитами. Не секрет, что в отечественном бизнесе осталась обширная прослойка игроков (например, в секторе недвижимости), которые только этого и ждут.

Зерна от плевел

Сейчас в Казахстане используют три основных способа воздействия на внутренний спрос. Первый – традиционные монетарные меры регулирования денежной массы и валютного предложения. Пока, как видим, Нацбанк планомерно сдерживает объем денег, находящихся в обращении: за январь – июнь объем наличности в стране сократился на 4,6 проц. Денежная масса с января по июнь выросла только на 8,3, за полугодие – на 9,1 проц. Для сравнения, на пике бума в 2006 – 2007 годах ее рост за полугодие иногда достигал 45 проц. и более. При ограниченном тенговом предложении у спекулянтов, что немаловажно, нет и ресурсов для валютной игры, которая могла бы подстегнуть ажиотажный спрос на товары: после февральской девальвации курс доллара жестко держится в коридоре 150 – 150,8 тенге. Ограниченное денежное предложение стимулирует население меньше тратить и больше сберегать – если не на депозитах, так в «чулках».

Второй способ, который использует правительство, можно трактовать двояко. В экономику направляются значительные деньги через бюджетные проекты. Рост денежной массы за полугодие почти на 10 проц., до более 7 трлн. тенге, был во многом обусловлен именно этим фактором. По инфраструктурной программе «Дорожная карта», например, в общей сложности открылось порядка 350 тыс. рабочих мест. Но в то же время бюджетные рабочие места (и не только в рамках госпроектов) выступают фактором сдерживания доходов населения: платят там мало. Рабочие, занятые по «Дорожной карте», получают в среднем 25–35 тыс. тенге. Как уже отмечалось, есть предложения резко повысить доходы бюджетников, пенсионеров, студентов. Главный научный сотрудник Фонда первого президента Канат Берентаев, например, полагает, что следует одномоментно поднять их в два раза. По его мнению, такой шаг привел бы к повышению годовой инфляции на 3–4 проц., но это, уверен экономист, «терпимая цена» за то, чтобы поднять покупательский спрос, дав тем самым толчок развитию предприятий МСБ. Впрочем, будет ли на самом деле такой инфляционный скачок «терпимым» для экономики в целом, это еще большой вопрос, как и то, ограничится ли он 3–4 процентами. Пока правительство, как видим, придерживается более осторожного курса на медленное и плавное наращивание денежного предложения.

Наконец, третий способ управления спросом заключается в регулировании внутренних цен – через пошлины на импорт и экспорт, различные протекционистские меры и договоренности с производителями, через инструменты давления на трейдеров. В кризис общая цель таких мер – сдерживание излишних торговых аппетитов и инфляционных ожиданий там, где они возникают. То есть, в целом по-прежнему «зажимая» спрос, государство стремится стимулировать его путем увеличения покупательной способности. Импортно-экспортное регулирование позволяет поддерживать местных производителей без больших затрат, создавая условия, чтобы деньги потребителей больше оставались в экономике и меньше уходили из нее в виде оплаты за импорт.

Выбранная государственная линия встречает критику в бизнес-среде и в экспертном сообществе. Многие говорят, что поддерживать спрос нужно активнее – прежде всего через потребление. Но нет ясного ответа на вопрос, в какой мере существующий сегодня потребительский спрос (реальный, а не спекулятивный) способен влиять на экономику и самочувствие бизнеса.

В Zertteu DC Group, чья позиция, кстати, тесно перекликается с мнением некоторых ведущих бизнес-ассоциаций, полагают, что современная казахстанская экономика – это «экономика потребителей». По результатам трехлетнего исследования, проведенного группой, выходит, что почти 76 проц. всего экономически активного населения, не считая самозанятых, работают в отраслях, ориентированных на потребительские рынки. Спрос, который они покрывают, в значительной степени формировался за счет средств, выдаваемых в виде кредитов казахстанскими банками. Поэтому сейчас, когда кредита нет, и он не скоро восстановится, бизнес будет переживать тяжелые времена, и спасти положение можно лишь целенаправленной подпиткой спроса за счет госкредитов. Такой вывод аналитики Zertteu озвучили на специально посвященном данной теме «круглом столе» в Алматы.

Однако не все специалисты с этим согласны. Проведенное Zertteu трехлетнее обследование казахстанского бизнеса, по мнению Бахыта Кайракбая, как раз и показало его «потребительскую ориентированность» по итогам бума, когда спрос в экономике носил в значительной степени ажиотажно-спекулятивный характер. Тогда наш бизнес действительно развивался под бурное потребление. Но это время ушло, и сегодня оперировать той структурой потребления уже неактуально.

Советник председателя правления Национального аналитического центра Шамиль Дауранов усомнился, что новая волна кризиса, несущая крах большинству компаний, придет с потребительского рынка. По его мнению, потребление в Казахстане повторяет мировую тенденцию сужения спроса, и это хорошо, поскольку с рынка ушел тот самый «плохой» спекулятивный спрос. «Финансовый рынок оздоровляется, нефтяные доходы страны продолжают расти, и постепенно эта положительная тенденция перейдет на производственный бизнес, на потребительский рынок», – уверен эксперт.

Канат Берентаев также не разделяет мнения, что в Казахстане создана экономика, критически зависимая от потребления – это скорее актуально для США и ряда стран Запада, за десятилетия построивших типично «потребительские» экономики с сильно перенасыщенным спросом. В нашей стране лишь малая часть населения страны может соответствовать потребительским стандартам Запада, а у подавляющего большинства нет ни соответствующих доходов, ни тех запросов, которые давали бы бизнесу основания рассчитывать на массовый потребительский спрос как на основу роста в нынышней ситуации. Тот кредитный пузырь, который у нас был, конечно, дал многим казахстанцам возможность попробовать прелести «консьюмеризма» (потребительства) в его традиционно западном понимании. Но пузырь давно лопнул, и о том времени пора забыть.

Хотя, конечно, строительно-спекулятивный пузырь оставил в нашей жизни и позитивные следы. В стране осталась созданная современная инфраструктура – новые городские кварталы, новые дороги. У части жителей теперь есть хорошие квартиры, дома, дорогие автомобили, купленные за «шальные» деньги того периода. У многих компаний в том же строительстве, автобизнесе, ИТ-секторе теперь есть мировые технологии. То есть, по большому счету, все не так плохо.

История повторяется. Можно вспомнить, к примеру, «пузырь» телеграфных компаний 1840–1850-х годов. До появления этого пузыря телеграфная связь развивалась медленно, а с началом бума большинство городов Европы и США оказались связанными телеграфными линиями, кабели протянули по дну морей и океанов. Крах этого рынка, который развивался в опережение спроса, разорил тысячи акционеров, но позволил человечеству пользоваться новым видом связи. Такая же история вышла с железнодорожным бумом 1880-х годов. В 1894-м четверть железнодорожных компаний США стали банкротами – просто они строили железные дороги быстрее, чем рос спрос на перевозки. Но уже пять лет спустя созданные ими линии были полностью загружены и приносили значительную прибыль. Примеров такого рода десятки: каждый кризис когда-то сменялся новым ростом, и Казахстан – не исключение.

Современный казахстанский бизнес тоже переживает один из самых трудных периодов. Но в какой мере сегодня следует помогать бизнесу и стимулировать спрос? Какие секторы (торговля, сервис и услуги, сельское хозяйство, промышленность, переработка, потребление) более нуждаются в целевой поддержке, а каким стоит предоставить выбираться из посткризисных проблем самостоятельно? Вопросы, над которыми стоит серьезно подумать. С ними, кстати, перекликается и тема существующего бизнес-лобби. Прогнозы, выкладки, заявления некоторых экспертных групп и предпринимательских ассоциаций о происходящем в бизнесе многое позволяют осмыслить. Положение на самом деле очень непростое, у ряда проектов сейчас в буквальном смысле решается судьба. Речь идет о серьезных интересах, и цена вопроса для лоббистов велика, поэтому их во многом можно понять. Но что-то в их позиции понятно и естественно, а что-то может стать опасным для рынка фактором «раскачивания лодки». Например, обещания товарного дефицита и резкого роста цен, которые высказывались в августе некоторыми бизнесменами.

Еще один принципиальный вопрос: каким будет место банковского кредита в новой, формирующейся «посткризисной» структуре внутреннего спроса? Для самих финансистов вопрос, что кредитовать, а что – не кредитовать, сугубо профессиональный. Но это важно и для экономики в целом. Любопытно, что обещания восстановления спроса на недвижимость и роста цен, которые, как мантру, третий месяц повторяют некоторые видные риэлторы, совпали по времени с выводом на рынок новых траншей по государственной ипотечной программе и по рефинансированию старых жилищных кредитов. Связь между государственными кредитными программами и текущими ожиданиями бизнеса, как видим, самая прямая. Остается «держать руку на пульсе», во всем следуя принципу разумной достаточности.