Герои Тихонова – будь то рабочие, дворяне, молодогвардейцы или разведчики – показывали нам благородного человека, честного, с хорошим открытым лицом. Для страны, где в культуре и политике в моде был совсем другой тип – простого рабоче-крестьянского парня, пролетария с неказистой, зато очень характерной внешностью, благородство Тихонова выглядело несколько странно, но именно этим оно и привлекало, а еще затаенной грустью и скрытой печалью.

По сути, оба этих явления – это некий собирательный образ исторической российской идеи. Печалью пронизана вся великая русская литература, благородство – это зачастую несбыточная мечта. Тихонов выглядел человеком из другого времени. Во многом в любви советского общества к нему и его героям отразилась ностальгия о несколько мифологизированном прошлом, о несостоявшемся будущем, о невзрачном настоящем.

С позиции нашего времени очевидно, что герои Тихонова слегка оттеняли советскую эпоху, делали ее лучше, чем она была на самом деле. Очень трудно себе представить актера в роли отрицательного персонажа, какого-нибудь злодея, например белого генерала. Скорее всего, аудитория стала бы симпатизировать именно ему, как она симпатизировала штандартенфюреру Штирлицу, иногда путая его с полковником Исаевым.

Актер был главным идеологическим капиталом советского времени и вполне вероятно, что он тяготился этим. С началом перестройки он с удовольствием стал играть интеллигентных стариков, по-прежнему честных, но уже без идеологического фундамента. Роль архивариуса Шарлеманя в фильме Марка Захарова по пьесе Шварца «Дракон» была в этой связи очень показательной, как и сыгранный им осторожный бунт маленького испуганного человека против авторитета власти. Тогда его герой сказал Дракону что-то вроде «вы не величайший, просто великий» и очень испугался. Эта роль была посвящена всем тем благородным героям из его славного прошлого, это был бунт великого актера.